ГЕРЦЕЛЬ ДАВЫДОВ

Песнь Сирим

Герцель Давыдов

 

Песнь Сирим

 

 

* Электронная версия книги "Песнь Сирим" (Литрес>), (Ozon>), (Amazon>), (iTunes>).

 

* Схема Плеромы и Кеномы из книги Песнь Сирим. Составитель Герцель Давыдов (посмотреть схему Плеромы и Кеномы, перейти>>).

 

* Книга в мягком переплете (Ozon>) и (Wildberries>).

 

* Новое произведение автора о гностицизме (подробнее>)

 

 

 

Песнь Сирим

(первые девять глав книги)

 

ГЛАВА 1

 

На вершине отвесной скалы возвышался дворец из белого камня. Добраться до него случайным путникам было практически невозможно: с трех сторон его защищали крутые склоны, а с четвертой рос труднопроходимый лес.

 

Дворец носил название Плерома и принадлежал древнему роду Эонов, который правил там с самого его основания. Трон переходил от отца сыну. Восходя на престол, они клялись чтить законы, полученные основателем рода Нусом от Бесконечного, великого Первоотца, Творца всего. Обитатели Плеромы были счастливы — Его заповеди много веков позволяли всем жить в мире и согласии.

 

Потомки Нуса обладали бессмертием. Их отличительной чертой были крылья за спиной, дарованные Первоотцом.

 

После рождения Эоны быстро развивались и уже через несколько дней приобретали вид юношей или девушек двадцати лет. Их молодость длилась веками. Когда подходило время и наследник престола обретал спутницу, царь-отец, складывая с себя полномочия, передавал правление молодой паре. Цари не умирали, а отправлялись с женами в Верхний сад высоко в горах, который назывался Маром. Это почиталось за особую честь, поскольку там они могли приблизиться к Первоотцу и обрести вечный покой, духовный мир и гармонию.

 

После того как последняя царская чета отправилась в Маром, дворцом правили Телет и его мудрая жена София. Телет, унаследовавший престол несколько веков назад, с особым трепетом и смирением чтил законы Первоотца. Он считался достойным продолжателем династии и так же, как его праотцы, мечтал передать трон следующей паре Эонов и отправиться вместе с супругой в Маром. Власть его не была полной — он созывал совет, в который входили двадцать шесть Эонов, Телет и София, а также десять пар наследных принцев с супругами, пребывавших в Плероме и спускавшиеся по особым случаям из Верхнего сада два царя-праотца с женами. Совет Эонов, собираясь в дворцовом храме, принимал все важные решения.

 

Во внутреннем дворе Плеромы рос сад Онег — «наслаждение», который также называли Нижним садом. Там пели птицы невиданной красы, а звери сосуществовали мирно. В саду протекала река Вечности, берущая начало в Мароме. Ее вода питала корни самого высокого дерева, растущего посреди сада, Древа Жизни, и могла излечить любой недуг, что позволяло Эонам жить вечно. За восточной дверью Онегского сада скрывалась длинная каменная лестница. Ее ступеньки вели в Кеному — глубокую горную долину, крутые склоны которой были покрыты дремучим лесом.

 

По легенде вход в Кеному охранял древний змей и каждого, кто покинет дворец и перейдет через мост бездну, отделявшую Плерому от Кеномы, ждала смерть.

 

Несмотря на то что восточная дверь сада, ведущая к подножью скалы, никем не охранялась, обитатели дворца смиренно исполняли указание Первоотца и не покидали пределы Плеромы. Чтобы у потомков не возникло даже мыслей нарушить запрет, Нус, праотец Эонов, приказал заколотить окна, выходившие в сторону леса. Из своих покоев правители и другие Эоны могли любоваться видами центральной площади дворца, храма, а также того самого Онегского сада. Придворные жили в специально возведенном для них здании и были довольны своей службой во дворце.

 

Правление Телета проходило мирно. Населявшие Плерому Эоны, как было принято испокон веков, три раза в день посещали дворцовый храм, где пели гимны, восхвалявшие Творца.

 

Все Эоны знали, как сильно Телет любит Софию. В последнее время они возносили молитвы о скором рождении наследника престола, и Первоотец наконец услышал их мольбы.

 

 

ГЛАВА 2

 

Вся Плерома с нетерпением ожидала главного праздника — Дня получения законов Первоотца. Эоны вместе с первосвященником храма, носившим имя Мельхицедек, тщательно готовились к вечерней службе. Устои во дворце не менялись тысячелетиями, с тех самых пор, как основатель рода Нус в поисках Первоначало прибыл на эту скалу и, размышляя о Творце мира под высоким деревом, услышал глас с небес. Единый и Непознаваемый Первоотец раскрылся Нусу под именем Битос, дал свод законов и повелел заложить на том самом месте белокаменный дворец и храм. Праздник был посвящен этому событию и отмечался ежегодно.

 

Нус («Разум») и его жена Алетейя («Истина») удостоились особой чести и пребывали в непосредственной близости к Первоотцу, поэтому более не спускались в Плерому. По традиции, дворцовый храм своим присутствием почитали праотец Логос («Слово») с женой Зоэ («Жизнь»). Логос был единственным сыном Нуса, именно он положил начало Плероме и ее устройству и, в отличие от отца, следил за событиями во дворце.

 

Когда пришло время вечерней молитвы, вместе они направились в дворцовый храм. Первосвященник вел службу, а собравшиеся Эоны, следуя обряду, читали тексты и пели гимны, восхвалявшие мудрость и милосердие Первоотца. Обитатели Плеромы считали Мельхицедека связующей нитью с Высшим Творцом, Первоначалом. Ни один из Эонов после Нуса не удостаивался прямых откровений Битоса.

 

По завершении молитвы Мельхицедек, отодвинув завесу, прошел в специальное помещение, где Творец являлся ему и возвещал свою волю. Вернувшись, он сообщил, что Первоотец остался доволен службой и пообещал, что если они и дальше будут чтить Его и исполнять данные Им законы, род Эонов продлится до скончания веков.

 

Жители Плеромы возрадовались. Эоны еще раз воздали хвалы Битосу и праотцу Нусу, понимая, что только по милости основателя рода, праведного Нуса, пребывавшего в Мароме, они унаследовали столь чудесное царство и пользуются милостью Первоотца. По завершении службы, как и в предыдущие годы, Телет дал пышный прием.

 

После трапезы Мельхицедек отправился в храм, а праотец Логос взял слово и поблагодарил Битоса за этот праздник и возможность собраться вместе. Все проходило как и в прошлые годы. Раздавались хвалебные речи во славу Битоса и праотца Нуса, как вдруг Логос, не желавший более сдерживать возмущение, поделился с потомками недовольством тем, что слова Первоотца Эонам возвещает первосвященник Мельхицедек. Он возмущался, что Битос, избравший Нуса и удостоивший его откровения, для остальных Эонов оставался непознанным и что даже ему, сотворенному вначале всего, Логосу, первому жителю Плеромы, сыну великого Нуса, Творец непостижим. Обращаясь к своим потомкам, Логос поинтересовался, справедливо ли это, ведь они ни в чем не провинились перед Первоотцом.

 

Эоны, которые и сами порой раздумывали над этим, были удивлены откровенности Логоса. Для них, пребывающих веками в мире и гармонии, подобное возмущение праотца явилось неожиданностью. По преданию, которое Нус сообщил Логосу, а тот — своим потомкам, Первоотец снова откроется Эонам, если они будут верно служить ему, как и сам Нус. Несмотря на то что Эоны много веков смиренно выполняли законы Битоса, а также беспрекословно следовали требованиям, переданным Творцом через Мельхицедека, Первоотец больше не раскрылся. Но они отгоняли от себя подобные мысли, чтобы не впасть в грех, и были готовы и дальше смиренно ждать времени исполнения пророчества. Логос считал это несправедливым и хотел найти поддержки у своих потомков. Публично Логос превозносил Нуса, но втайне был убежден, что сделал ничуть не меньше во славу Битоса и заслужил откровения Первоотца.

 

Эоны, собравшиеся в этот вечер за столом, пытались разобраться, что говорит в праотце Логосе: чувство справедливости, гордость или зависть. Два последних чувства воспрещались в Плероме. Они понимали и разделяли мысли Логоса, но открыто поддержать его не решались, поскольку боялись кары вездесущего Битоса.

 

Праотец Логос продолжал свои откровения. Зоэ постаралась остановить супруга, поскольку своей речью он сеял сомнения в справедливости законов Первоотца и подрывал веру в Него. Но Логос был настроен решительно. Он поведал, что, несмотря на то, что прошло столько тысячелетий, он все еще мечтает поговорить напрямую с Битосом и размышляет, как это осуществить. Посмотрев внимательно на Телета и его жену Софию, он сказал, что если ничего не предпринять, их потомков ожидает такая же участь и Первоотец не удостоит более пребывающих в Плероме чести прямого откровения.

 

Логос собрался призвать Эонов высказать недовольство праотцу Нусу или сразу Первоотцу через Мельхицедека, но супруга в очередной раз вмешалась и успела вовремя его остановить. Вняв ее совету, Логос решил завершить свою речь, поблагодарив собравшихся.

Несмотря на то что в этот раз ему пришлось публично отступить, чтобы не сеять смуту в умах потомков, преданных Первоотцу, Логос не сдавался и собирался добиться желаемого, несмотря на все запреты.

 

Эоны даже после пламенной речи праотца были решительно настроены подчиняться законам. Они посчитали, что слова Логоса вызваны эмоциями, и были убеждены, что на следующее утро он глубоко раскается и как прежде уверует в справедливость законов Битоса.

Когда Логос занял свое место рядом с Зоэ, Эоны, впервые ставшие свидетелями подобного откровения, немного успокоились. Речь праотца вызвала у собравшихся смешанные чувства, но, обладая смирением, они решили поскорее забыть о ней. И только царица София, самая молодая из Эонов, прониклась сочувствием и, узрев мудрость в словах Логоса, задумалась о том, как восстановить справедливость.

Затем слово взял Телет и, поблагодарив Мельхицедека за службу в храме, а также всех собравшихся Эонов, поклялся и впредь соблюдать законы, полученные главой рода много веков назад.

 

 

ГЛАВА 3

 

После трапезы мужчины прошли на балкон, откуда открывался вид на Онегский сад, а женщины остались за столом, чтобы услышать наставления праматери Зоэ. По законам Битоса запрещались пустословие и сплетни — это занятие приводит к греху или нарушению запрета, поэтому говорить можно было о семье, растениях и животных в саду, погоде или о том, как лучше чтить законы. На протяжении поколений Эоны тщательно соблюдали все запреты.

 

Когда Зоэ закончила наставления, царица София, пытаясь приблизиться к истине, спросила, почему окна в лес заколочены много веков. Праматерь пояснила, что все происходит по велению Первоотца, Его законы мудры, и их нужно смиренно принять и исполнять. Зоэ добавила, что даже ей и Логосу, единственному сыну Нуса, не дозволено нарушать их, поскольку у всего происходящего есть глубокий замысел, который известен только Битосу и избраннику Его Нусу. Зоэ заверила, что они также ожидают дня, когда Первоотец возвестит через Мельхицедека о снятии запрета и удостоит Эонов прямого общения. Чтобы вселить в собравшихся веру в лучшее, праматерь добавила, что это обязательно случится и все, что Эонам надлежит делать, это молиться и ждать.

 

Царица София, нынешняя хозяйка дворца, наблюдая за выражением лиц гостей, понимала, что этот вопрос тревожит не только ее, но, чтобы не вызвать возмущения Зоэ, они предпочитали молчать. Царица, обладающая мудростью, осознавала, что Эоны, населяющие Плерому, устали и жаждут перемен, хоть и не решаются сказать об этом, и потому продолжала задавать вопросы, пытаясь понять, не пришло ли время отменить этот запрет.

 

Праматерь с присущим ей спокойствием пояснила, что не стоит подвергать сомнению мудрость законов Первоотца, который запретил им не только спускаться в Кеному, но даже смотреть в ту сторону. Зоэ поведала, что Битос, заботясь о безопасности Эонов, разрешил им гулять только на территории дворца и Онегского сада.

 

В то самое время, когда София задала очередной вопрос, служанка Офита, проходя мимо беседующего с гостями Телета, задумалась, а царь поднял руку и случайно опрокинул поднос с напитками, который она несла. Напитки пролились на пол, и, поскользнувшись, служанка упала. Телет поспешил помочь Офите подняться и, нагнувшись, протянул ей руку. Служанка заглянула в глаза повелителя, и в ее сердце воспылало пламя любви.

 

Царь ничего не заметил и помог служанке подняться. Когда Офита подтвердила, что с ней все в порядке и в вызове лекаря нет необходимости, он еще раз извинился и вернулся к гостям.

 

Когда прием был окончен и гости отправились отдыхать, Телет с Софией уединились в своих покоях.

 

 

ГЛАВА 4

 

Телет души не чаял в своей супруге и считал Софию прекраснейшей и мудрейшей на свете. Он внимал каждому ее слову и старался удовлетворить любое желание.

 

Наблюдая за тем, как София складывает украшения в шкатулку, царь произнес:

 

— Ты сегодня была прекраснее всех.

 

Сняв корону, царица ответила:

 

— Как ты мог это заметить? Ты все время был с гостями и совсем не уделял мне внимания.

 

— Любимая, ты должна понимать, что это праздничный прием. Прибыли царь-отец и царица-мать, поэтому я должен был уделить им повышенное внимание. — Подойдя к Софии, он помог ей уложить корону на специальную подставку и продолжил: — Ты была и всегда будешь для меня прекраснейшей и мудрейшей из женщин — идеал, само совершенство! Каждый день я возношу хвалу Первоотцу за то, что Он избрал тебя моей второй половинкой.

 

Царица улыбнулась. Ей было приятно слышать подобные речи мужа.

 

Телет и София были одного сословия, и их брак можно было назвать династическим. Они, как и предыдущие наследники престола, прошли через обряд священного союза в храме, после чего половинки их душ скрепились навсегда. Несмотря на то, что их брак длился не первый век, чувства царя к царице не угасали, а весть о скором рождении ребенка сделала его еще счастливее.

 

Взглянув на возлюбленную, царь поинтересовался:

 

— А как прошел твой вечер?

 

Царица молча встала с кровати и подошла к занавешенному окну. Сквозь щель можно было увидеть край леса, освещаемый звездами.

 

— После слов праотца Логоса мы целый вечер обсуждали, почему Битос запретил смотреть в лес у подножья скалы и когда этот запрет будет снят.

 

— Любимая, не стоит задаваться подобными вопросами. Вспомни заповедь: «Гуляйте, где пожелаете, только не спускайтесь в Кеному, путь в которую пролегает через дверь в восточной стороне сада».

 

— Я прекрасно помню ее, но после речи Логоса мне захотелось постичь глубокий замысел Битоса, а через замысел и Его самого. Разве не в этом суть творения?

 

— Ты же понимаешь, что постичь Первоотца невозможно. Его разум — не наш разум, нам не дано постичь Битоса. Все, что мы можем сделать, чтобы приблизиться к нему, — это свято чтить Его законы.

 

— Телет, тебя не волнует вопрос о том, как мы появились? Почему мы взрослеем за несколько дней, а затем наша юность длится столетиями? Какова цель нашего пребывания в Плероме? Почему только праотец Нус удостоился прямого откровения Битоса? Разве тебе не хотелось бы получить ответы на эти вопросы? Не знаю, как ты, но я задаюсь ими снова и снова.

 

— Так пожелал Первоотец. И если Он сотворил нас и поместил в Плерому, значит, в этом был Его замысел. Ничто не происходит без воли Его. Нам, пребывающим во дворце, дано постичь только родителей наших, а то, что выше, нам не понять.

 

— Чем тогда мы отличаемся от других существ, которых Он сотворил без дара речи и размышления? Они так же, как мы, пребывают в неведении, Первоотец для них, как и для нас, не виден и не слышен.

 

— Мы, Эоны, — венец Его творения. Нам следует всегда помнить об этом и быть благодарными Единому. А разум дан нам не для размышлений о Его законах, а для того, чтобы принять их истинность и тщательно соблюдать. Эти законы получены основателем нашего рода Нусом от Первоотца, и мы продолжаем свято чтить их, а если что-то вызывает гнев Битоса, то через Мельхицедека Он оповещает нас, и мы делаем все, чтобы исправить это и задобрить Его.

 

Царица, воодушевленная речью Логоса о необходимости прямого общения между Первоотцом и Эонами, собиралась возразить словам мужа, но нашла силы сдержать себя. Телет продолжал:

 

— Первоотец пребывает над Плеромой в Мароме и делает там мир. Основатель нашего рода Нус, который считается великим Творением Первоотца, может вблизи лицезреть Его, говорить с ним, но нам, пребывающим в Нижнем саду, Онеге, не дано постичь Битоса и Его замыслы. Мы должны быть твердо уверены: все, что Битос делает, Он делает для нашей пользы. Праотцы учили, что даже травинка в нашем саду не взрастает, если на это не будет воли Его. Все, что нам, продолжателям рода Эонов, нужно знать, это то, что Битос заботится о нас, как отец о чаде своем.

Выслушав мужа, София произнесла:

 

— Телет, в твоем ответе содержится именно то, что так тревожит мой разум. Почему Первоотец обращается с нами, как с малыми детьми, запрещая покидать пределы Плеромы и даже смотреть в лес? Разве мы, потомки Нуса, не достойны прямого общения, не достойны получать ответы на свои вопросы от Него? Тысячелетия прошли с того откровения, и народилось несколько поколений Эонов. Может, ты и не замечаешь, но с каждым поколением стремление постичь истину все возрастает. Чем дальше мы от источника, от костра, тем больше стараемся приблизиться к нему, чтобы ощутить тепло. — Сделав небольшую паузу, царица продолжила: — Сегодняшние слова Логоса исходили от мудрости, и я согласна, что за все заслуги рода Эонов Первоотец должен общаться с нами напрямую хотя бы раз в год. Твое смирение восхищает, но подобная ситуация не устраивает даже самого Логоса. Полученные много тысячелетий назад законы могли устареть или быть неправильно истолкованы. Возможно, мои слова придутся тебе не по душе, но мне хочется познать истину, приблизиться к источнику.

Телет, с тревогой слушавший откровение любимой жены, старался успокоить ее:

 

— София, Первоотец обещал праотцу Нусу, что Эоны в будущем удостоятся Его откровения. Всему свой час. Мы должны смиренно молиться о скором исполнении пророчества. Насколько тебе известно, в начале времен Нус, установив мир в Плероме, решил спуститься в Кеному, чтобы и там утвердить законы Битоса. Но правитель Кеномы, древний змей, которого еще называли великим драконом, приказал схватить его и пытался силой заставить Нуса поклоняться ему. Крепкая вера нашего праотца в Битоса помогла ему устоять. Прочитав заклинания, он освободился и, сразившись с великим драконом, преграждавшим путь, ранил его и вернулся в Плерому. За преданность Первоотцу и Его законам Нус удостоился от Битоса особой чести — откровения.

 

София с вниманием слушала Телета, который, размышляя над событиями прошлого, сказал:

 

— Как говорится в том пророчестве: придет день, и Битос отправит посланника в Кеному, и тот, одолев царя змей, утвердит там законы Первоотца. После этого все запреты будут отменены, и за верную службу Эоны удостоятся откровения Битоса.

 

Царица продолжала молчать. Поняв, что его ответ не пришелся ей по душе, он добавил:

 

— Любимая, мы, как и наши праотцы, должны смиренно ждать отмены запрета. Уверяю тебя, это обязательно случится. А пока мы можем наслаждаться жизнью во дворце и прогулками по прекрасному Онегскому саду. Я абсолютно счастлив здесь, с тобой, и мог бы провести так все столетия, уготованные нам, пока не удостоимся чести перебраться в Маром. Разве не в этом предназначение Эонов?

 

Софию возмутил ответ Телета, и она проговорила:

 

— Ты снова ссылаешься на пророчества. Но если Первоотец все еще не удостоил нас откровения, возможно, мы делаем что-то не так? Может, эти законы устарели и путь в лес давно свободен? Сегодня в глазах собравшихся я видела много вопросов, хоть высказать их, кроме праотца Логоса, никто не решился.

 

Телету были неприятны подобные рассуждения. В очередной раз он попытался вразумить царицу:

 

— София, выбрось это из головы. Законы Битоса не подлежат обсуждению. В них ясно сказано, что нам разрешено гулять везде, кроме леса, пока Первоотец не освободит Кеному от дракона, значит, мы должны подчиниться этому приказу, так же как наши предки. Пока там правит древний змей, ходить в те земли нельзя. Кто вступит в Кеному — погибнет.

 

— Может, там уже много веков нет никакого дракона. Как мы сможем понять это, если не спустимся? Может, в этом и заключается наша миссия, и поскольку никто из предыдущих правителей не решился на это, Первоотец до сих пор не удостоил Эонов прямого откровения. — После паузы царица продолжила: — Каждый раз слушая историю о поисках Нусом Битоса, возведении белокаменного дворца и прямом общении между ними, я думаю: как Ему это удалось? Может, и мы сможем сделать что-то полезное? Я убеждена, что Первоотец создал Эонов для чего-то большего, чем только возносить ежедневные хвалебные гимны. Мы должны стать соучастниками процесса, Его помощниками в этой непростой битве.

 

Телет не желал более обсуждать вопросы, подвергающие сомнению законы Первоотца, и произнес:

 

— София, прошу тебя, не терзайся подобными размышлениями. Сегодня важный день для всего царства, давай поговорим о чем-нибудь другом.

 

— Всю жизнь я только и слышу: не стоит рассуждать о законах Первоотца, нужно слепо исполнять их. Но мудрость дарована мне свыше, и я продолжаю размышлять над ними, чтобы познать замысел Битоса и тем самым приблизиться к Нему.

 

Царь задумался, а после продолжил:

 

— София, пойми наконец, что Первоотец даровал нам разум не для того, чтобы мы подвергали сомнению его законы, а для того, чтобы, познав их истинность, трепетно чтили. Разве тебе не известны слова Битоса, дошедшие до нас через праотцов, что в смирении и состоит высшая мудрость?

Поняв, что ей не удалось переубедить Телета, царица молчала. Подойдя к Софии и нежно обняв ее, правитель произнес:

 

— Любимая, не допускай подобных мыслей. В твоем теле зарождается новая жизнь. Завтра с утра мы отправимся в храм, чтобы в очередной раз воздать за это хвалы Первоотцу.

 

— Ты не мог бы пойти без меня? — печально спросила София.

 

— Прошу, составь мне компанию. На молитве будет царь-отец и царица-мать. Твое отсутствие может вызвать вопросы.

 

София согласилась. В знак благодарности Телет еще сильнее обнял ее и произнес:

 

— Моя любимая царица, ты не отличаешься покорностью, но твоя мудрость всегда поражала меня. Помни, что так же, как наши праотцы, мы должны смиренно исполнять все законы. Я счастлив здесь, с тобой, и с нетерпением жду, когда появится ребенок, чтобы наше счастье стало абсолютным.

 

 

ГЛАВА 5

 

Ранним утром, прежде чем отправиться в покои царицы, чтобы подготовить ее для выхода в храм, Офита решила зайти в Онегский сад. Ей, как и другим жителям дворца, позволялось гулять там и восхищаться Творениями Единого, но в этот раз она пришла туда с иной целью. Сад населяло много волшебных животных, рыб и птиц, которых не тревожили без особой надобности.

 

Служанка подошла к фонтану, где плавала маленькая форель-прорицательница. Кормя ее как обычно, она решала, может ли обратиться к форели за советом. Офита хотела узнать ответ на мучавший ее всю ночь вопрос: сможет ли она занять место царицы Софии и быть рядом с желанным.

 

Время утренней молитвы приближалось, и, чтобы успеть в покои царицы к назначенному времени, она набралась смелости и спросила:

 

— Форель, форель, я хочу спросить… До утра я глаз не могла сомкнуть. Сердце мое воспылало любовью к правителю Телету. Скажи мне, сможем ли мы быть вместе?

 

Форель-прорицательница недолго думая ответила:

 

— Пока царица рядом с ним, его сердце останется неприступным, как стены нашего дворца. А появление на свет ребенка еще больше скрепит их союз.

 

Служанка поняла, что единственный способ сблизиться с правителем — это отдалить от него Софию, посеять между ними вражду. Царь разлюбил бы ее и выбрал новую избранницу.

 

Поблагодарив форель-прорицательницу, Офита направилась во дворец.

 

 

ГЛАВА 6

 

Пройдя в покои царицы, Офита склонила голову. Телет, как было предписано правителю, в дальней комнате читал утренний гимн Первоотцу, а София в это время выбирала наряд для службы в храме. Увидев Офиту, она пригласила ее пройти и помочь ей собраться. Когда платье было выбрано, София села перед зеркалом, чтобы служанка причесала ее.

 

— Как спалось вам, царица?

 

Тяжело вздохнув, София ответила:

 

— Я не могла сомкнуть глаз. Всю ночь размышляла, почему всем Эонам, кроме праотца Нуса, запрещено смотреть в лес и спускаться в Кеному. Первосвященник говорит, все это из-за древнего змея, с давних времен желающего захватить Плерому.

 

— А почему это вас так заинтересовало?

 

— Ты подавала блюда на вчерашнем вечере и наверняка слышала речь праотца Логоса. Его слова показались мне справедливыми. После ужина мы обсуждали с праматерью Зоэ, когда отменят этот запрет и Эоны удостоятся откровения Битоса, но она попросила не придавать особого значения эмоциональной речи Логоса и дожидаться исполнения пророчества. Несмотря на ее призыв, я размышляла над этим до самого утра.

Продолжая расчёсывать ей волосы, служанка поинтересовалась:

 

— И к какому мнению вы пришли?

 

— Я убеждена, что праотец прав и нам не стоит более опасаться древнего змея, царствующего в Кеноме. Через первосвященника мы должны сообщить Битосу, что этот указ устарел и запрет нужно снять. Услышав, что Эоны готовы совершить то, что раньше было под силу только Нусу, Он поймет нашу зрелость и наконец обратится и к нам напрямую.

 

— А почему вы не попросите поддержки царя? Первосвященник относится к нему с особым почтением и непременно передал бы его просьбу Первоотцу.

 

— Телет отказался это обсуждать. Он говорит, нам нужно смиренно дожидаться часа, когда сбудется пророчество и запрет отменят. Может, он и прав.

 

— Вам виднее, царица.

 

Немного подумав, София поинтересовалась:

 

— А как бы ты поступила?

 

Служанка молчала.

 

— Офита скажи, как бы ты поступила на моем месте?

 

После паузы служанка ответила:

 

— Я бы постаралась добиться своего, чего бы мне это ни стоило, не обращая внимания на какие-либо запреты. Разве может быть что-то важнее зова сердца?

 

Задумавшись, царица сказала:

 

— Ночью я думала так же, но утром стала склоняться к тому, что Телет, возможно, прав и стоит ждать оповещения от Мельхицедека.

Поняв, что царица не собирается нарушать волю Творца, Офита задумалась. Она была полна решимости склонить Софию нарушить запрет и вызвать ссору с правителем.

 

Немного подумав, Офита произнесла:

 

— Ваша мудрость и смирение вызывают восхищение, царица. Но разве желание познать истину, понять, почему именно праотцу Нусу дозволено то, что запрещено остальным Эонам, можно считать нарушением закона? Насколько мне известно, каждый Эон должен стремиться уподобиться ему, чтобы стать достойным откровения Единого.

 

Глядя в зеркало на заколоченное окно, царица размышляла над словами служанки:

 

— Я так и поступлю. Но думаю, стоит дождаться подходящего момента. Телет не захочет говорить, пока не появится дитя.

 

— Мудрая царица, зачем откладывать разговор? Вы должны поговорить с правителем и объяснить свое стремление познать истину. Если он любит вас, то поймет и поддержит.

 

— Ты права, я постараюсь поговорить с Телетом сегодня.

 

Их разговор прервал постучавший в дверь слуга, который сообщил, что царь ожидает и пришло время отправиться в храм. После утренней службы Телет и София продолжали развлекать дорогих гостей.

 

 

 

ГЛАВА 7

 

Вернувшись в покои, София снова подняла перед Телетом вопросы о том, когда Эонам разрешат смотреть в лес и почему Битос не удостаивает их откровения. Услышав это, Телет впервые разгневался и отказался обсуждать. Правительница продолжала настаивать, что нужно обратиться к Мельхицедеку, а через него и к Первоотцу. Не желая расстраивать Софию, которая должна была родить со дня на день, Телет предложил перенести этот разговор. Он сказал, что все Эоны, кроме нее, уже позабыли слова Логоса, и попросил смиренно дожидаться исполнения пророчества. Офита, подслушав ссору, поняла, что правитель любит царицу и ни за что не решится изгнать ее. Служанка решила снова отправиться к форели на рассвете.

 

Подойдя к фонтану, Офита задала интересующий ее вопрос, и форель ответила, что царь высоко ценит царицу и ни при каких условиях не расстанется с ней. Единственная возможность разлучить их — сделать так, чтобы София сама покинула пределы Плеромы. Возможно, тогда у Офиты появится шанс утешить Телета и завоевать его сердце.

 

На обратном пути во дворец служанка думала, как выманить царицу из Плеромы. Офита понимала, что медлить нельзя — скоро родится их дитя, и после Телета с Софией будет уже не разъединить. Нужно избавиться от царицы до появления ребенка, сослать ее в дремучий лес Кеномы.

Пройдя в покои, служанка увидела, как София смотрит в щель окна на запретный лес. Услышав приветствие Офиты, царица рассказала о вчерашней ссоре и, время от времени подходя к занавешенному окну, спросила совета, как убедить Телета поддержать ее.

Приняв задумчивый вид, служанка произнесла:

 

— Ваше величество, вы должны привести доказательство своих слов, и тогда царь поймет их правоту. Я слышала речь праотца Логоса. Он видит несправедливость в том, что Первоотец выделил из Эонов только Нуса, а остальных считает недостойными. Ваше стремление следовать словам праотца Логоса исходит из мудрости. Может, именно вам суждено совершить то, что другим Эонам не под силу, пройти путь Нуса и исполнить пророчество. — Сделав паузу, Офита посмотрела по сторонам и, убедившись, что их разговор никто не слышит, продолжила: — До меня доносились слухи, что в том сражений Нус тяжело ранил дракона, и с тех самых пор его никто не видел. Уверяю вас, каждый Эон сможет повторить его путь. Вам необходимо поведать об этом царю.

 

— Телет ни за что не поверит, — продолжая смотреть в щель, произнесла царица.

 

— Тогда вам нужно отправиться туда и доказать. Я знаю короткий путь и смогу проводить. Вы принесете ему ягод или плодов из леса, и он поймет вашу правоту.

 

Отойдя от окна, София размышляла над словами служанки.

 

— Царица, вам нечего опасаться. Во дворце поговаривают, что путь в Кеному свободен и никакого дракона у входа в лес нет. Одни рассказывают, что после того сражения он тяжело ранен и укрывается в бездне, а другие — что он и вовсе мертв. Повторив путь Нуса, вы докажете жителям Плеромы, что пророчество давно уже сбылось.

 

Царица молчала. Чтобы окончательно убедить ее, Офита добавила:

 

— Кто если не вы, мудрейшая царица, сможет одолеть этот мрак и открыть Эонам правду? Разве случайно, что речью Логоса прониклись именно вы? Может, в этом и состоит замысел Первоотца — открыть глаза пребывающим в Плероме через вас?

 

Немного подумав, царица с досадой ответила:

 

— Возможно, это промысел Битоса, но это не более чем наши предположения. Я, право, не знаю как поступить.

 

Но Офита не собиралась отступать. Собравшись с мыслями, она произнесла:

 

— Разве вы хотите, чтобы ваш ребенок так же пребывал в подобных сомнениях и веками ждал исполнения пророчества? Неужели он не достоин того, чтобы, просыпаясь, видеть лучи прекрасного солнца, проникающие из восточных окон?

 

Эти слова задели Софию. Если, думая о себе и других Эонах, пребывающих в Плероме, она могла побороть стремление нарушить запрет, то ради будущего ребенка царица была готова на все.

 

— Офита, в твоих словах я вижу истину, но мне будет тяжело спуститься к подножью скалы в таком положении. Срок родов приближается.

 

— Отбросьте сомнения! Я сопровожу вас до самых границ Плеромы.

 

Задумавшись, София поинтересовалась:

 

— А если не получится?

 

— Если не получится, сошлитесь на беременность, и вас обязательно простят.

 

Слова Офиты возымели действие.

 

— А там точно нет дракона? Закон гласит, что Эона, нарушивший запрет и спустившийся в лес, погибнет. Насколько тебе известно, в Кеноме нет источника с живой водой.

 

Чтобы развеять сомнения Софии, служанка сказала:

 

— Я много веков служу во дворце и знаю эти законы лучше кого бы то ни было. Уверяю вас, они имеют другую трактовку. Спустившись в Кеному, вы останетесь живы. Следуя моим указаниям, вы сможете проделать то, что раньше было под силу только Нусу — минуя бездну, спуститься в лес и невредимой вернуться в Плерому.

 

— Мне страшно. Неизвестность пугает меня, — присев на кровать, произнесла царица. — К тому же сегодня пятница. Вечером мне нужно быть на праздничной службе в храме вместе с Телетом.

 

— Я пойду с вами и провожу до самого моста. Если отправимся сейчас, то к вечерней молитве можно успеть вернуться. — Служанка продолжала убеждать пребывающую в замешательстве царицу: — Внизу нет ничего опасного, уверяю вас. Прогуливаясь по саду, мы незаметно пройдем в восточную дверь и спустимся к подножью скалы.

 

София задумалась.

 

— Но как сообщить царю, что меня не будет на утренней молитве? Эту традицию мы никогда не нарушали. Для Телета будет важно мое присутствие. В храме соберутся царь-отец, мать и остальные Эоны.

 

— Сошлитесь на самочувствие. Поймите, другой такой возможности не представится. Вы верно заметили, что царь и другие Эоны будут в храме. Это позволит нам незаметно покинуть дворец.

 

Слова служанки возымели действие, и чтобы новорожденный ребенок не стоял перед таким же сложным выбором, София решила пройти этот путь сама. Когда прибыл слуга и сказал, что правитель ожидает царицу, чтобы отправиться в храм, София сослалась на плохое самочувствие и попросила остаться во дворце. Телет с пониманием принял слова царицы и отправился в храм один.

 

 

ГЛАВА 8

 

Когда все жители отправились в храм, царица со служанкой покинули покои и, пройдя к восточным дверям сада, начали нисхождение. Путь пролегал через виноградники, которые росли по левой стороне скалы. Несколько раз София думала остановиться и вернуться, но Офита убеждала ее продолжить путь ради ребенка и всех, кто пребывает в Плероме. Царица осторожно спускалась по узкой каменной лестнице, наступая на упавшие виноградные гроздья.

 

Подойдя к границам дворца, служанка сказала, что они уже совсем рядом и царице нужно пройти узкий каменный мост через бездну, отделяющую Плерому от Кеномы. Софию одолевали сомнения — законы Первоотца запрещали Эонам переступать бездну.

 

— Я точно не погибну?

 

— Уверяю вас, вы останетесь живы и даже сможете приблизиться к Первоотцу, как всегда хотели. Мало кому известно, но путь к Нему пролегает через Кеному, а не Плерому.

 

Софию одолевали сомнения, но она все-таки решилась. Служанка наблюдала, как она аккуратно пересекла мост и прошла в лес.

Несмотря на запрет покидать Плерому и вступать в Кеному, София осталась жива. Побродив по лесу, она присела, чтобы отдохнуть перед обратной дорогой. Плод в ее утробе был уже достаточно крупный, что усложняло передвижение. Присев на поляне, царица гладила живот, пытаясь передать ребенку, что всеми этими чудесами он сможет любоваться с самого детства, как вдруг увидела толстого и красивого орла и воскликнула:

 

— Как красива эта птица! Какие мощные и сильные у нее лапы!

 

Софии нравилось в лесу, но время шло к закату и, как говорилось в книгах, черное солнце вот-вот должно было сменить белое. Она поднялась и направилась к мосту, чтобы успеть во дворец к вечерней молитве.

 

Царица была убеждена, что Офита ожидает ее и даже не догадывалась о коварном плане служанки. Пока Софии не было, она посыпала узкий каменный мост виноградными гроздьями. Поскользнувшись на них, царица упала в бездну. Выбраться из нее самостоятельно было невозможно. План Офиты удался — падение выглядело как несчастный случай, и она поспешила во дворец поведать о случившемся, в надежде, что Телет запретит царице возвращаться.

 

Скатившись в бездну, куда едва пробивался солнечный свет, София запаниковала. Ее охватили печаль и страх неизвестности. Приближалась ночь. Солнце проделало свой путь за горизонт, и спустились сумерки, предвещавшие появление черного солнца, как вдруг царица почувствовала боли в животе и родила дочь. Придя в себя, она увидела плачущее дитя, которое внешним видом отличалось от них, Эонов — вместо ног у девочки были орлиные лапы, оканчивающиеся загнутыми когтями. София впала в еще большую печаль, ведь во дворец принимали только идеальных продолжателей рода. Она подумала, что это страшный сон, но, убедившись, что у ребенка вместо ног действительно лапы, ужаснулась. Она не могла понять, за что Первоотец послал ей чадо с орлиными лапами. София собиралась воззвать к Нему, как вдруг услышала плач новорожденной и, позабыв обо всем на свете, принялась нянчить дитя. София нежно обняла ребенка и, крепко прижав к себе, нарекла дочь именем Сирим.

 

 

ГЛАВА 9

 

Вернувшись во дворец, служанка поспешила поведать о случившемся Телету, который был взволнован отсутствием Софии. Офита сказала, что не собиралась нарушать законы Первоотца, поскольку чтит их, но царица настояла, и она была вынуждена сопроводить ее, однако моста не пересекала.

 

Телет был опечален этой вестью. Он попросил никому не рассказывать о случившемся и, если кто-то спросит, говорить, что царице нездоровится и она не может покинуть комнаты. Офита пообещала выполнить приказ, надеясь заслужить доверие правителя и сблизиться с ним.

 

Служанка была убеждена, что Телет, ревностный хранитель законов Первоотца, разгневан на царицу. Она посчитала, что правитель попросил скрыть исчезновение Софии лишь для того, чтобы подготовить речь и в ближайшие дни объявить об ее изгнании.

 

Вернувшись с вечерней службы, которая в пятницу длилась дольше обычного, царь и не подозревал, что их долгожданный ребенок уже родился. Помимо Логоса и Зоэ, на праздничную службу по приглашению Нуса прибыла царская чета из соседнего царства — Христос и Пневма, которые также происходили из Эонов и имели с ними схожее с телосложение. Во дворце их приняли радушно, хоть и были удивлены внезапным вниманием Нуса к Плероме. Несмотря на волнение за судьбу Софии, Телет должен был присутствовать на всех службах и послемолитвенных приемах в честь дорогих гостей. Всю ночь он не мог сомкнуть глаз, беспокоясь о состоянии царицы и размышляя, как вернуть любимую во дворец.

Беспокойство его не было напрасным. В бездне Софию одолевал страх — с разных сторон доносились странные звуки. Обняв дочь, она молча сидела, ожидая спасителей.

 

На следующий день все готовились к праздничной вечерней молитве в храме, но Телет не принимал в этом активного участия, как прежде. На расположение духа правителя обратили внимание, но, посчитав, что беспокойство связано со здоровьем царицы, старались не тревожить его вопросами.

 

Христос, правитель соседнего царства, предложил Телету прогуляться по террасе и поинтересовался, что так печалит его в последние дни. Телет рассказал ему о произошедшем, надеясь на понимание и помощь, ведь рыцари Христа, в отличие от его подданных, могли покидать дворец.

Недолго думая, Христос вызвался помочь и на следующее утро отправил трех рыцарей на поиски царицы. Он поведал им, что ее нужно вернуть во дворец незаметно, и передал мантию с капюшоном, которая поможет скрыть облик Софии.

 

Рыцари покинули дворец через восточные врата сада и отправились к бездне, в которую, по словам Офиты, упала царица. Отыскав Софию, они предложили ей отправиться с ними. Прикрывая своим телом Сирим, успевшую за эти дни повзрослеть, она наотрез отказалась возвращаться без дочери. Рыцари сказали, что мантия всего одна, и предложили оставить дочь на время, но получили отказ и вернулись во дворец.

Во дворце рыцари доложили, что царица в бездне не одна, а с родившейся дочерью, у которой вместо ног — худые орлиные лапы. Они добавили, что правительница отказалась покинуть бездну без ребенка.

 

Услышав это, Телет был одновременно рад и опечален. Радостной новостью было то, что дочь родилась, а печальной — ее телесные недостатки. Всем, кто отличался от Эонов, границу Плеромы пересекать запрещалось.

 

Правители решили не отправлять тех же рыцарей, чтобы не привлекать внимания стражников, и на сей раз доверили спуститься в бездну другому рыцарю, которому дали с собой две мантии: одну для царицы, а вторую — для Сирим.

 

Сирим быстро взрослела и уже на третий день начала ходить. Когда на четвертый день она достигла вида юной девушки и окрепла, царица решила не дожидаться посланников и найти выход самостоятельно. Долго блуждая по бездне, они поняли, что без помощи им не выбраться, и, отчаявшись, сели на землю и загрустили.

 

Сирим положила голову царице на колени, и та, обняв дочь, гладила ее волосы и рассказывала об отце, правителе белокаменного дворца на вершине скалы. Она поведала о прекрасном Онегском саде, в котором протекает река Вечности, о ежедневных молитвах в храме, а также о праздниках и обычаях в Плероме. Показав цепочку с изображением двуглавых львов с единым телом, царица сказала, что это герб их царства. Текст на нем гласил: «Одно тело, две головы», такую духовную форму, единение со своей второй половинкой, получали Эоны, пройдя обряд священного союза. Девушка внимательно слушала рассказы Софии и мечтала поскорее оказаться во дворце и встретиться с отцом.

Несмотря на юный возраст, Сирим интересовали различные вопросы, а особенно то, почему у нее, в отличие от матери, вместо ног орлиные лапы. София долго уклонялась от ответа, но, понимая, что рано или поздно придется раскрыть всю правду, с грустью сообщила, что это произошло из-за того, что она нарушила закон Первоотца, в чем теперь очень раскаивалась.

 

В дворцовых покоях в это самое время Телет взволнованно ожидал возвращения рыцаря с женой и дочерью. Он надеялся, что им удастся прокрасться во дворец и никто не прознает о проступке Софии и о наследнице трона с орлиными лапами. Царь понимал, что если в ближайшие дни не появится в храме вместе с Софией, то скрывать ее отсутствие далее станет невозможным.

Та ночь выдалась особенно темной, но рыцарю, блуждающему в бездне, наконец удалось разыскать царицу, плакавшую и крепко обнимавшую дитя. Достав две мантии, рыцарь под покровом ночи, через те самые восточные врата сада, тайно провел царицу и ее дитя во дворец. Прибыв в королевские покои, они сняли мантии и поспешили в объятия Телета. По щекам царя текли слезы радости. (Книга состоит из 32 глав).

 

* Книга на сайте Литрес: (перейти>>)

 

 

 

ГЛАВА 10

 

На следующее утро ничего не подозревавшая Офита направлялась во дворец. За эти дни она успела сблизиться с царем, ведь их связывала общая тайна, и утешала его тем, что все происходит по воле Первоотца. В прекрасном расположении духа она приблизилась к покоям Телета и, к своему удивлению, услышала женские голоса и радостный смех. Офита было подумала, что правитель беседует с кем-то из родственниц, но, войдя, увидела царицу и юную Сирим.
 

Телет, сияющий от радости, пригласил служанку пройти и поведал Софии, что именно Офита сообщила о произошедшем в лесу и поддерживала его все это время. Правитель также добавил, что если бы Офита не сказала, что она упала в бездну, рыцари могли бы искать ее в дремучем лесу и никогда не найти. София, радуясь благополучному исходу, решила простить служанку, соблазнившую ее спуститься в Кеному. Обняв Офиту, она поблагодарила ее за заботу о правителе и за то, что смогла сохранить все это в тайне.

Служанка с трудом улыбалась, сдерживая негодование. Она понимала, что с этого момента царь все свое время будет уделять Софии и Сирим, а на нее перестанет обращать внимание. Вдобавок ко всему Телет попросил служанку, увидевшую орлиные ноги Сирим, держать в секрете и это.

Проведя целый день с женой и дочерью, царь отправился на вечернюю молитву в храм, а София принялась обучать дочь чтению и письму, чтобы та, как и другие Эоны, могла слагать гимны Первоотцу. После молитвы Телет сообщил собравшимся в храме, что несколько дней назад у него родилась дочь и все это время он был опечален ее состоянием, но сейчас наследница престола в полном порядке. Поделившись этой новостью, правитель пригласил всех прийти после утренней молитвы в тронный зал, чтобы представить живущим во дворце Эонам, а также дорогим гостям, Христу и Пневме, свою дочь Сирим.

Пребывающие в Плероме праздновали радостную весть о пополнении в семье царя и с нетерпением ждали встречи с Сирим, наследницей престола.

Офита, возвращаясь поздней ночью в свое жилище, слышала восторженные разговоры и всеобщее ликование и, пытаясь сдерживать гнев, поспешила к себе. Она понимала, что все ее старания были напрасны, и размышляла над тем, как вернуть внимание желанного. Не найдя ответа, она решила утром снова отправиться к форели.

 

ГЛАВА 11

 

Так и не сомкнув глаз, с первыми лучами солнца Офита прибыла в сад и, подойдя к фонтану, спросила у безмятежно плавающей форели-прорицательницы, как ей вернуть внимание царя. Форель ответила, что теперь сердце Телета наполнилось любовью к Софии с большей силой. Чтобы вернуть внимание желанного, ей нужно разлучить Телета и Софию с дочерью. Как только Сирим покинет пределы дворца, царица последует за ней или, пребывая в печали, отдалится от мужа.

Поблагодарив форель-прорицательницу, Офита направилась во дворец. По дороге она думала, как разлучить дочь с родителями. Нужно было устроить так, чтобы в Плероме стало известно, что во дворец пробралась полу-Эон с орлиными лапами. Прознав об этом, Мельхицедек прикажет изгнать наследницу трона из дворца, и как только царица отправится вслед за дочерью, между ней и повелителем больше никто не будет стоять.

Понимая, что она не может сама разгласить тайну, — иначе Телет прикажет изгнать и ее, — Офита размышляла, как устроить так, чтобы все выглядело случайностью.

 

ГЛАВА 12

 

После утренней молитвы все жители дворца направились в тронный зал. Логос, Зоэ, Телет и София, а также гостившие правители соседнего царства, Христос и Пневма, сидели за главным столом напротив двери. Столы с правой и левой стороны от правителей заняли остальные Эоны со своими половинками. Когда все собрались, Логос поприветствовал гостей и предоставил слово вначале Телету, а затем и уважаемому гостю, Христу. За эти дни Телет и Христос успели сблизиться, тем более что с недавнего времени их связывала общая тайна и некий договор, которые они условились никому не разглашать.

 

После приветственных слов правитель попросил младшею Софию, Сирим выйти из покоев и показаться жителям дворца. Двери распахнулись, и в них появилась прекрасная девушка. Ноги Сирим скрывало длинное платье, специально сшитое за ночь. Передвигалась она медленно, и все подумали, что наследница, родившаяся всего пять дней назад, еще учится ходить или волнуется от встречи с гостями.

Первым поприветствовать Сирим встал праотец Логос. Он поздравил правителей дворца с рождением долгожданного ребенка и, сказав, что теперь Телет стал одним из них, продолжателем рода Эонов, снова занял свое место. Собравшиеся продолжали рассматривать стоящую в центре зала девушку.

 

Сирим сильно смущалась, и, обратив на это внимание, слово взял Христос, который спешил отправиться в свое имение. Он поблагодарил жителей града на скале за теплый прием и сообщил, что если у него с Пневмой родится сын, то они хотели бы сосватать Сирим за будущего царевича. Телет недолго думая согласился.

 

Офита, стоявшая все это время с остальными слугами в стороне, собиралась осуществить задуманное. Пока все любовались Сирим, она взяла на кухне маленький мешок муки и, проделав в нем отверстие, незаметно рассыпала ее на пути у царевны.

Когда Христос и Пневма покинули зал, Сирим, получив разрешение, медленно развернулась и проследовала в свои покои. Она не поднимала лапы высоко, чтобы Эоны не догадались о ее тайне, но когда подошла к двери, кто-то из гостей обратил внимание на птичьи следы на усыпанном мукой полу. Поднялась паника — во дворец проникла полу-Эон, с орлиными лапами вместо ног! Все поспешили отправиться в свои покои, так как в первый раз стали свидетелями такого зрелища. Пребывающие в Плероме Эоны были напуганы увиденным и боялись, что теперь и у них может появиться такое потомство. Посовещавшись, они отправились к Мельхицедеку и, рассказав о произошедшем, потребовали изгнать девушку.

Раздвинув занавес, первосвященник прошел в Святая Святых и поведал Единому о страхе, охватившем Плерому. Чтобы озвучить решение Первоотца, Мельхицедек призвал всех жителей дворца в храм.

 

ГЛАВА 13

 

Собравшиеся в храме Эоны пребывали в панике — покой, царивший во дворце с самого его основания, был нарушен. Когда Телет и София вошли и заняли свои места, заседание началось. Посмотрев на собравшихся, а затем на правителей, Мельхицедек спросил:

— Почему ты, Телет, верный хранитель законов Первоотца, не сообщил нам о нарушении Софией воли Битоса? Почему решил разделить с царицей тайну о ее падении в бездну и, вопреки закону, не отказался от рожденного там полу-Эона? Скрыв произошедшее, ты стал соучастником данного грехопадения.

Телет смиренно признал вину. Он сообщил, что знал об этом законе, но оставить в бездне жену и ребенка не мог.

Следуя указаниям Первоотца, Мельхицедек предложил Телету раскаяться и поклясться, что если бы ему выпала возможность повернуть время вспять, то он не нарушил бы закона и оставил царицу с ребенком в бездне. Все дни своей жизни трепетно чтивший законы Битоса Телет ответил, что не раскаивается в своем поступке и, если бы выпало снова пережить подобное, поступил бы так же.

Поняв, что правитель непреклонен, Мельхицедек призвал Софию публично покаяться и отказаться от ребенка. Царица ответила отказом.

Поскольку Телет и София отказались раскаяться, Эоны стали еще настойчивей требовать у первосвященника изгнать Сирим. Мельхицедек призвал к тишине, после чего уединился в Святая Святых. Получив ответ Битоса, он вышел и огласил приговор:

— Царица ослушалась закона Первоотца, спустившись в Кеному, родила запретный плод и привела его во дворец. Прознав об этом, царь не сообщил о нарушении Софией воли Битоса, а разделил эту тайну, тем самым став соучастником грехопадения. Потому они лишаются возможности посещать Онегский сад и приближаться к реке Вечности. Ребенок, рожденный вне Плеромы, до восхода солнца должен отправиться в Кеному, иначе гнев падет на всех Эонов: дворец на скале будет разрушен и не отстроен вовеки.

Услышав, что Сирим ожидает вечное скитание в лесах, где она и получила свои звериные черты, царица молила Первоотца о прощении. Она сказала, что никуда не отправит дочь одну и, если Сирим надлежит покинуть пределы Плеромы, последует за ней. София не соглашалась подчиниться решению Битоса, а Телет пытался ее утешить. Слова, озвученные Мельхицедеком, были обязаны исполнять все Эоны, даже правители дворца на скале.

Первосвященник предупредил собравшихся, что такая участь ожидает каждого, кто посмеет ослушаться законов Первоотца впредь.

Служанка не меньше других ожидала вердикта, но не могла пройти в храм, поскольку только потомки королевских кровей могли переступать его порог. Из разговоров вокруг Офита слышала, что, несмотря на то, что закон был нарушен, многие жалели дитя.

Обведя собравшихся взглядом, Мельхицедек заключил, что ребенок, родившийся в Кеноме, не может пребывать в Плероме. Потеряв доступ к источнику вечной жизни, она умрет в том лесу.

Первосвященник также озвучил наказание для Офиты, которая все знала и не поведала ему и другим Эонам о произошедшем. Ее приговорили принимать вид змеи и проводить половину дня в лесу, а вторую половину, как и прежде, быть служанкой во дворце.

Чтобы впредь никто не смог без ведома Мельхицедека проникнуть в Плерому, а также покинуть ее пределы, по указанию Первоотца на восточных вратах сада поставили вооруженного стражника.

 

ГЛАВА 14

Ночью опечаленные решением Первоотца Телет и София вернулись в покои. Юная Сирим уже спала. Укрыв дочь, они прошли в соседнюю комнату, чтобы случайно не разбудить разговорами. Утром им предстояло отправить ее в лес на вечную разлуку. Несмотря на уговоры Телета, София не соглашалась расстаться с дочерью и твердо решила разделить ее судьбу.

Правитель был взволнован, хоть и старался этого не показывать. Скрестив руки за спиной, он ходил по покоям из края в край, пытаясь найти решение. Услышав в очередной раз, что царица желает проследовать в Кеному за Сирим, Телет, пытаясь переубедить ее, спокойно произнес:

— София, пойми, ты можешь помочь ей, только находясь здесь, в Плероме. Проявив раскаяние и смирение, мы можем умилостивить Первоотца, и тогда она будет спасена и возвращена во дворец.

— Я не желаю более следовать законам, которые разлучают ребенка с родителями, отправляя его в дремучий лес! Разве ты не понимаешь, что она еще совсем юна! Я не хочу, чтобы ей пришлось пройти через все это. — Царь молча слушал, а София продолжала: — Ты можешь следовать решению Первоотца, но я отказываюсь подчиниться и завтра отправлюсь в Кеному вместе с дочерью.

— Прошу тебя, смирись с решением Битоса! Своим упрямством ты только навредишь Сирим. Пойми, мы должны отпустить ее, как того требуют справедливые законы, составленные Первоотцом.

— В чем же их справедливость? За проступок, совершенный родителем, наказание понесет юная дочь! Ответь, почему только я и Сирим подверглись столь суровому приговору, а служанка нет? Ведь это она убедила меня спуститься в тот лес. Наказание Офиты не столь суровое: ее не изгнали из дворца и даже не запретили посещать сад! И где же здесь ты видишь справедливость?

— Офита под клятвой сообщила, что не пересекала мост и, по сути, не нарушила запрета. Хоть она и не лишилась доступа в Онегский сад, в отличие от нас, но теперь, по решению справедливого Первоотца, будет половину дня пребывать в лесу, приняв вид змеи. — Царица немного успокоилась. Телет продолжал: — Битос справедлив. Он подверг наказанию и служанку по мере совершенного ею. В произошедшем мы должны винить только себя. Первосвященник прав: Офита только предложила тебе спуститься в Кеному, но ты, мудрая царица, должна была ответить решительным отказом. — Чувствуя и свою ответственность за случившееся, Телет с досадой добавил: — Я, верховный правитель дворца, не должен был нарушать закон и посылать за вами рыцарей. Мне стоило сразу во всем сознаться и просить Первоотца помиловать вас. Я убежден, что Он принял бы мое покаяние и непременно отправил бы вам спасителя.

Понимая, что предстоит пережить Сирим одной в лесу, София горько заплакала и сквозь слезы произнесла:

— Если бы я тогда послушала тебя и отказалась от мысли спуститься в Кеному, всего бы этого не случилось. А теперь мне нужно расстаться с той, кто для меня важнее всего на свете. Разве это справедливо? — Утирая слезы, царица продолжала: — Мельхицедек говорит, что эти законы даны, чтобы оберегать пребывающих в Плероме Эонов, но если бы Первоотец хотел уберечь наш род, разве не приказал бы закрыть восточные врата сада давным-давно? Если Он так заботится об Эонах и все наши поступки ему известны заранее, почему сразу не поставил стражника у врат?

— Битос предоставил нам свободу выбора и не запер врата, чтобы испытать нашу веру. Он полагал, мы достаточно зрелы, чтобы не нарушать запретов. Но, как оказалось, мы не смогли соблюсти данные Им законы.

— Меня всегда беспокоили разговоры про свободу выбора. В некоторых законах сказано, что жителям дворца она дана, а в других прямо говорится, что Первоотец вездесущ и ничего не случается без воли Его. Получается, Битосу изначально все известно, он заранее знает о всех наших поступках. В таком случае ответь мне, Телет, раз на все воля Его, в чем тогда моя вина? Зачем так жестоко наказывать нас?

— Увы, нам не дано познать Первоотца. Все, что мы должны сделать, это принять Его решение со смирением. Возможно, это очередное испытание, и нам надлежит победить в себе эгоизм и подчиниться закону.

Снова вспомнив, что завтра Сирим предстоит покинуть дворец, царица заплакала.

— Телет, пойми, я не могу расстаться с дочерью. Это сильнее меня. Ты — желанный ребенок своих родителей, но она для меня важна не меньше. Я не хочу ее никому отдавать, не хочу отправлять в лес!

— Мы пребываем в Плероме, и нам не дано познать мудрость Битоса. Возможно, все это Он делает для ее блага. Маром, Плерома, Кенома и даже бездна — все это владения Первоотца, и Он по милости своей позаботится о нашей дочери в лесу.

В дверь постучалась проснувшаяся Сирим и попросила разрешения пройти в комнату. Она обняла родителей и призналась, что невольно подслушала их разговор. Сирим было страшно, что завтра придется расстаться с родителями, но она старалась не показывать этого и, чтобы успокоить мать, присела рядом и произнесла:

— Я понимаю, тебе непросто исполнить указ Первоотца, но прошу тебя проявить смирение. — По щекам Софии текли слезы, а Сирим продолжала: — Помнишь, когда мы лежали обнявшись в бездне, нам было страшно и одиноко, и ты учила меня, что Первоотец не оставит свои творения и обязательно пошлет того, кто вернет нас во дворец. Так и произошло. Он услышал твои молитвы и позволил нам вернуться. Я помню каждое слово, которыми ты просила Его о спасении, и день за днем буду произносить их, чтобы Он послал спасителя, который подарит нам новую встречу. — Обняв плачущую мать, она произнесла: — Прошу тебя, не расстраивайся! Отец прав: Битос милостив, и если Он услышал наши молитвы со дна бездны, то обязательно услышит их и из леса, нужно только усерднее молиться.

— Прости, но я не отправлю тебя в лес одну. Ты еще совсем юна, а там столько хищных животных и змей! Это в нашем Онегском саду все животные, даже овцы со львами, сосуществуют в мире, но в лесу они борются друг с другом и очень опасны.

— Разве львы могут причинить мне вред? Двуглавый лев — символ нашего рода и отражен на гербе Эонов. Молитвы помогут мне дождаться спасителя и вернуться во дворец. Поэтому я прошу тебя, прими это решение Битоса со смирением и молись, чтобы Он даровал нам новую встречу. За эти дни я успела окрепнуть и увереннее передвигаюсь. Не беспокойся, я смогу выжить в лесу, а мысли о скорой встрече с вами будут придавать мне сил. — София продолжала плакать. Обняв царицу, Сирим произнесла: — Прошу, не вини себя! Я много думала и решила посвятить свою жизнь Первоотцу, в надежде что Он простит твой поступок. Я готова верным служением искупить его. С вашего позволения, я возьму ту лиру, на которой мне так понравилось играть, и каждую ночь будут исполнять на ней гимны Битосу. Возможно, и вы сможете услышать мое ночное пение.

Родители обняли дочь, которая была не только красива, но смиренна и мудра. Поцеловав ее, царица произнесла:

— Хоть чертами лица ты походишь на меня, но смирение у тебя от отца, а смирение и есть высшая мудрость.

До рассвета оставалось несколько часов, и родители попросили Сирим прилечь и хоть немного отдохнуть перед завтрашним путешествием. Сирим прислушалась к их словам и легла спать, а София, так и не сомкнув до утра глаз, шила для нее удобную одежду. Телет тоже не спал и задумчиво молчал.

 

ГЛАВА 15

 

С первыми лучами солнца в королевские покои постучались стражники — пришло время исполнения приговора. Царь просил подождать еще, чтобы дочь смогла хоть немного отдохнуть, и стражники учтиво согласились, но указанное время стремительно приближалось, и они поторопили правителей.

Проснувшись, Сирим поспешила обнять своих родителей. Затем София попросила дочь снять длинное платье, ведь ей не нужно было больше скрывать орлиные ноги, и надеть накидку, которую та сшила этой ночью. В ней Сирим будет легче передвигаться и взлетать на дерево в случае опасности. Царица заплела ее волосы в косы и надела золотую корону, чтобы она помнила о своем высоком происхождении. Сирим смиренно выполняла все указания матери и слушала ее наставления.

Также София дала дочери пятнадцать бусин в виде виноградин, которые когда-то ей подарила мать. По преданию, у ее второй половинки должны быть остальные одиннадцать бусин. Когда они встретятся, перед обрядом скрепления душ он должен подарить их Сирим, и она, надев все 26 бусин, объединит с ним свою душу.

Родители дали девушке кувшин с маслом и факел, чтобы каждую ночь она светила им и жители дворца понимали, что с ней ничего не случилось, маленький флакон со средством от змеиных уксусов и лиру.

Когда пришло время, правителям позволили подойти к восточным вратам, чтобы попрощаться с Сирим. Несмотря на ранний час, все, кто еще вчера требовали изгнать девушку, пришли проститься с ней.

Правитель пытался сдерживать эмоции, а София крепко обняла Сирим и сказала стражникам, что никуда не отпустит дочь одну. Мельхицедек и Телет призывали ее смириться с решением Первоотца и молиться о скором возвращении Сирим, но, несмотря на все призывы, она продолжала удерживать дочь. София понимала, что, возможно, в последний раз видит свое дитя, и отказывалась подчиняться. Телет обнял ее и отстранил от дочери.

— Прости меня, Сирим, — проговорила царица сквозь слезы, протягивая кончики пальцев к дочери. — Я каюсь за свой поступок, и мы будем молиться, чтобы Первоотец направил к тебе спасителя, твою вторую половину. Он обязательно явится за тобой и вернет в Плерому.

Сирим горько плакала. Ей было хорошо в белокаменном дворце с родителями, и она хотела бы прожить здесь все оставшиеся дни, но стражники напомнили, что пришло время покинуть пределы Плеромы. В очередной раз Сирим попросила мать проявить смирение и позволить ей исполнить решение Первоотца. Обратив взгляд к Марому, София произнесла сквозь слезы:

— Разве это милосердно — разлучать мать с ребенком? Она же еще совсем юна и не готова к этому. Кто позаботится о ней в лесу?

Телет увел Софию, и один из рыцарей повел Сирим в лес. Восточная дверь сада заперлась, а София устремилась в покои, чтобы через маленькую щель увидеть свое дитя еще хоть раз.

Спускаясь в Кеному по каменной лестнице, Сирим горько плакала. Неизвестность пугала ее. В лесу она попросила рыцаря побыть с ней немного. Он исполнил желание царевны, и только когда девушка успокоилась, покинул ее и вернулся во дворец.

Вечером того же дня было исполнено и второе указание Первоотца: у восточных врат сада встал Орос, Предел, которого еще называли Крестом. Он охранял вход в Плерому, а также путь к источнику Вечности. Больше никто не мог спуститься в лес или пройти в Плерому минуя его.

 

ГЛАВА 16

 

Из-за высоких деревьев в лес едва проникал свет, и его освещали лишь светлячки. Первые семь дней шли проливные дожди, и все это время Сирим, устремив взгляд в землю и обхватив руками колени, сидела под кустом, плача и тоскуя по родителям. Она молилась, чтобы кто-нибудь спустился за ней и вернул домой, но никто не появился.

Все эти дни Телет и София не смыкали глаз, волнуясь за дочь — Сирим не появлялась с факелом на горе. Они посещали храм, моля Первоотца о прощении, в надежде облегчить участь дочери. Телет через первосвященника поведал Единому клятву Сирим о том, что она посвятит свою жизнь служению Ему и намерена во всех уголках темного леса рассказывать о величии Первоотца и его мудрых законах. София тоже искренне молилась и просила о прощении. Она поняла, что своим поступком нарушила гармонию, царившую в Плероме много веков, и горько сожалела о содеянном.

Поскольку Телет и София были временно отстранены от исполнения царских обязанностей и не могли войти в сад, правление Плеромой передали Христу и Пневме, недавно гостившим во дворце. По повелению праотца Нуса они вновь прибыли, чтобы поведать Эонам о непостижимости замыслов Первоотца, а также напомнить о важности Его законов и необходимости их беспрекословного исполнения.

Порядок в Плероме был восстановлен. Эоны вновь обрели спокойствие и, как в прежние времена, зажили в гармонии. Пневма, жена Христа, родила наследника, которому дали имя Ириней. Обитатели Плеромы радовались появлению на свет нового Эона, только Телет и София грустили о дочери и подолгу молились в храме.

Разделяя страдание Телета и Софии, к их молитвам с каждым днем присоединялось все больше Эонов. В день, когда все Эоны, пребывающие в Плероме, объединились и вознесли общую молитву, Мельхицедек возвестил, что Первоотец внял их мольбам и в скором времени Сирим встретит своего спасителя.

 

ГЛАВА 17

 

Ночью, когда все жители дворца после вечерней молитвы уже отправились в свои покои, Сирим, укрывшаяся в темном лесу от дождя, вдруг услышала голос птиц, умолявших о помощи. Приблизившись, она увидела, что две совы запутались в кустарнике и из последних сил пытались выбраться на свободу.

Сирим, которая, как и все Эоны, понимала язык птиц и животных, попросила их успокоиться и помогла высвободиться из ловушки. Совы были благодарны и сказали, что за спасение готовы верно служить ей. Птицы поведали, что их жилище разорил ветер и, скрываясь от дождя, они попали в эти заросли. Сирим приняла их предложение и сказала, что они могут побыть с ней. Взлетев вслед за царевной на ветку и расположившись по разные стороны от нее, совы принялись рассказывать о жизни в лесу.

Достав лиру, Сирим начала петь гимны Первоотцу, которые день ото дня становились все грустнее. Она продолжала верить, что Битос смилостивится и отправит спасителя, но никто не появлялся. Завершив исполнять гимны, царевна рассказала совам свою историю и показала белокаменный дворец на скале, который, казалось, парил в небе.

Когда дождь возобновился, Сирим слетела с ветки и предложила укрыться где-нибудь, чтобы переждать непогоду. Совы поведали царевне, что неподалеку, около реки, есть рубиновая пещера. Девушка попросила указать дорогу, и они отправились в путь.

Добравшись до пещеры, совы вошли внутрь первыми, но поспешили покинуть ее. Приблизившись к Сирим, они сказали, что туда пробрался лев, чтобы тоже укрыться от дождя, и нужно поискать другое укрытие. Сообщив, что двуглавый лев символ их рода и не причинит ей вреда, царевна вошла в пещеру. Лежавший на боку хищник, завидев нежданную гостью, зарычал и попытался встать, но сразу же упал, поскуливая от боли.

Девушка сказала, что не причинит вреда и только посмотрит, что мешает ему подняться. Нагнувшись и осмотрев его лапы, она увидела, что льва в пяту ужалила змея. Она обработала рану раствором из флакона, который ей дали во дворце, и лев больше не чувствовал острой боли. Поднявшись и преклонив колено, он поблагодарил спасительницу и поклялся верно служить ей. Сирим познакомила его с совами, которые прошли в пещеру по зову царевны.

Переждав дождь, девушка попросила птиц проводить ее к высокой горе, напоминавшей шар. Узнав, что путь туда не близок, Сирим расстроилась. Ночью она боялась летать, а днем было опасно, потому что в лесу много хищных зверей и птиц, поэтому в большею часть времени Сирим передвигалась по земле.

Лев сказал, что царевна может взобраться на него и он доставит ее на ту самую гору. Расправив крылья, совы летели по обе стороны от Сирим, восседавшей на льве. Когда прибыли к горе, девушка окунула факел в кувшин с маслом и зажгла его, после чего они вместе начали восхождение. На вершине царевна спустилась со льва и раскрыла оба крыла, держа в руках факел. Она вытянулась как можно выше, чтобы сигнал смогли увидеть жители дворца. Сирим волновалась и лев предложил девушке забраться на него, и, аккуратно встав на спину льва, она смогла поднять факел еще выше. Во дворце увидели сигнал и поспешили сообщить Телету и Софии, пребывавшим все эти дни в тревоге за дочь. Поняв, что Сирим жива и здорова, первый раз за столько дней они прилегли, чтобы отдохнуть. Перед самым рассветом царевна затушила факел, и они поспешили в пещеру, чтобы спрятаться от змей, которых в лесу стало особенно много.

 

ГЛАВА 18

 

Жарким днем, когда совы и лев как обычно укрывались от солнца и спали после ночного путешествия, Сирим, ничего не сказав, отправилась к реке, протекавшей у подножья невысокого холма. Ей нравилось проводить время на вершине холма: лежать на траве, смотреть на воду, и петь.

В это время неподалеку ехал на коне царевич Ириней, отделившийся от сопровождавших его на охоте рыцарей. Он далеко отъехал от своих угодий и приблизился к реке, услышав пение. Спешившись, юноша спрятался за высоким тростником на холме, чтобы насладиться голосом прекрасной незнакомки, которая исполняла гимны великому Первоотцу. Царевич молча любовался Сирим, но не решался подойти к ней. Орлиные ноги не смутили зачарованного красотой девушки Иринея.

Когда Сирим умолкла, он собирался уехать, чтобы не нарушать ее покоя, как вдруг увидел змею, которая подкралась к ней и собиралась укусить. Заметив незнакомца, выскочившего из кустов, Сирим прикрыла лицо платком так, что видны остались только глаза. Царевич попросил девушку успокоиться и не двигаться, пока не найдет палку, чтобы отбросить змею.

Сирим прислушалась к словам Иринея и, продолжая сидеть неподвижно, перевела взгляд на подползавшую все ближе змею. Поняв, что она вот-вот укусит ее, царевна зажмурилась и еле слышно шептала молитвы. Не почувствовав боли и открыв глаза, она увидела, что Ириней спас ее, подставив змее свою руку. Ужалив юношу, змея уползла.

Не застав Сирим в пещере, лев отправился на поиски. На вершине холма он увидел царевну — она обрабатывала остатками специального раствора руку незнакомца, — и поспешил к ней. Поняв, что девушке не грозит опасность, лев собрался преследовать змею, но Сирим подозвала его. Приблизившись к незнакомцу, в знак почтения и признания за спасение царевны он лег у его ног.

Несмотря на усилия девушки, Иринею становилось хуже. Она думала отвести его в пещеру или к мосту на границе с Плеромой, но, увидев на лошади трубу, подала знак. Звук был такой силы, что шесть рыцарей, скакавших по следам царевича, услышали его и поспешили на помощь.

Сирим уложила спасителя и, чтобы он не потерял сознания, продолжала с ним говорить.

Царевич рассказал девушке, что его зовут Ириней, что он сын Христа и Пневмы, а также что он видел Сирим в своих снах и был готов обыскать весь мир, чтобы встретиться. Он поделился, что его отец Христос — нынешний правитель Плеромы. Силы покидали царевича, а голос становился тише. Сирим беспокоилась за его жизнь.

— Прошу тебя, не засыпай! — проговорила она сквозь слезы.

— Я так долго искал тебя… Я буду наслаждаться твоим обществом столько, сколько позволит Первоотец. — Набрав воздуха, он спросил: — Сирим, как ты оказалась в этом лесу?

Девушка призадумалась, после чего ответила печально:

— Когда-то давно меня изгнали из белокаменного дворца на скале за проступок моей матери, и с тех пор я скитаюсь по этому лесу. Оказавшись здесь, я плакала днями и ночами, моля о спасении, но никто так и не пришел, чтобы вернуть меня в Плерому. Каждую ночь, взбираясь на гору, я подавала во дворец сигналы в надежде, что родители прибудут за мной и спасут, но все было напрасно. Наверное, они позабыли о своей дочери, — с грустью произнесла Сирим, после чего добавила: — Но я не держу на них зла. Возможно, у них появился еще ребенок, которому они дарят свою любовь и заботу. Так будет лучше — и для них, и для меня.

Убедившись, что царевич слушает ее, она продолжила свой рассказ:

— Это давняя история, порой она более походит на сон. Все, что напоминает мне о родителях, — золотая корона и эти пятнадцать бусин в виде виноградин на шее, они со мной с самого первого дня в Кеноме. Мне кажется, это было так давно, что я даже успела их позабыть и не смогу узнать при встрече. Только мысли о Первоотце, Творце всего, заменили мне родителей в этом лесу и поддерживали, не давая погибнуть. Ночи я провожу на ветке вон того высокого дерева, исполняя на лире песни Первоотцу. Когда-то давно я решила посвятить свою жизнь служению Ему и приняла обет вечного девства до тех пор, пока мой суженный не прибудет за мной в Кеному.

Состояние царевича все ухудшалось, и чтобы он не уснул, она продолжала рассказывать ему о жизни в Кеноме, а также о двух совах и льве, которые везде ее сопровождают. Сирим была рада встрече с Иринеем, которого продолжала называть Спасителем, ведь, пожертвовав собой, он спас ей жизнь. В отличие от нее, царевич мог отправиться к источнику Вечности и воскреснуть, а она осталась бы в Кеноме навсегда. Девушка молилась, чтобы кто-нибудь поскорее пришел на помощь.

Услышав топот копыт, Сирим протрубила еще раз. Когда прибыли шесть рыцарей, она рассказала, что царевича ужалила змея и его необходимо отвезти в белокаменный дворец на скале.

Ириней не желал расставаться с Сирим, но Параклет, главный рыцарь, отвечавший за безопасность царевича, попросил его не медлить, пока яд не полностью проник в организм. Девушка тоже настаивала, ведь дальнейшее пребывание в лесу могло погубить Иринея. Прислушавшись к их словам, царевич согласился отправиться во дворец к источнику Вечности.

Ириней попросил рыцарей оставить его наедине с Сирим, чтобы проститься. Он поблагодарил девушку за заботу и, влюбленно глядя на нее, пообещал вернуться за ней на следующий день. Царевич был убежден, что лекарям удастся быстро поставить его на ноги.

Сирим не хотела расставаться со своим Спасителем, ее душа радовалась встрече, и она была готова устремиться за ним хоть на край света. Но понимая, что царевичу нужно спешить к источнику Вечности, девушка согласилась ждать его завтра на этом же месте в полдень.

Рыцари торопили теряющего сознание Иринея. Взглянув еще раз в глаза царевны, он произнес:

— Сирим, каждое мгновение нашей разлуки будет казаться мне вечностью. Я обязательно приеду за тобой, и мы соединим половинки наших душ навсегда. Тогда больше никто не сможет нас разлучить.

Держа в ладони руку царевича, Сирим ответила:

— Ириней, до встречи с тобой я была готова оставаться вечной девой и посвятить свою жизнь служению Первоотцу — такова моя любовь и преданность ему. Так и будет, пока я пребываю в Кеноме. Но если Первоотец, даровавший нам эту встречу, позволит, мы снова увидимся и скрепим наши души навсегда.

Еле слышно царевич произнес:

— Да, все будет именно так. Завтра я вернусь за тобой, и больше никто не сможет нас разлучить.

— В одном из моих гимнов, посвященных Первоотцу, есть слова о символе нашего рода — двуглавом льве: «одно тело, две головы». Только встретив тебя, я поняла их настоящее значение. Это чудесно — быть частью целого, второй половинкой, всегда быть вместе и никогда не расставаться.

Состояние царевича ухудшалось и после того, как влюбленные поспрошались, рыцари увезли его в белокаменный дворец на скале.

 

ГЛАВА 19

 

Сирим волновалась за Спасителя и молилась, чтобы укус змеи, который он принял на себя, не причинил ему серьезного вреда. Всю ночь она восхваляла Первоотца, пославшего ей встречу с Иринеем, в новых гимнах. Сирим молила о спасении царевича, а также поделилась с Единым, заменившим ей в Кеноме отца и мать, что больше не представляет своей жизни без Спасителя.

До наступления рассвета Сирим, как обычно, вернулась в пещеру и днем, так и не сомкнув глаз, отправилась к реке. Лев сопровождал царевну, чтобы оберегать от змей. На прежнем месте, на вершине холма, она принялась ждать Спасителя. Время близилось к закату, но царевич так и не появился. Послышался топот копыт, но вместо Иринея прискакал Параклет, долго разыскивавший это место. Он сообщил, что яд проник глубоко и, несмотря на воду из источника, выводить его предстоит несколько дней, но Ириней обязательно прибудет за ней.

Сирим была опечалена этой вестью, и, чтобы порадовать царевну, рыцарь сообщил, что Ириней получил согласие ее родителей, и после того, как все Эоны одобрили их союз, Мельхицедек вручил царевичу одиннадцать бусин ожерелья. Также он поведал о том, что пребывающие в Плероме заботятся об Иринее, ласково называют юного царевича сыном и ждут его скорого выздоровления.

Сирим была рада согласию Эонов на священный союз и вознесла хвалы Первоотцу. Когда девушка закончила, посланник рассказал о беспокойстве Иринея за Сирим. Он просил до его приезда не выходить к реке, покинуть пещеру, вокруг которой много змей, и найти жилище в лесу, где она сможет укрыться и устраивать специальные воскурения. Увидев их, царевич сможет быстро отыскать ее в Кеноме. Также рыцарь сообщил Сирим новые заклинания для отпугивания змей, составленные Мельхицедеком, и поведал о некоторых обрядах храма, которые она должна проводить в хижине. Перед отъездом Параклет передал девушке новый кувшин с маслом для факела, а также гимны, написанные царевичем для нее. Он сообщил о пророчестве первосвященника — не успеет закончиться масло в кувшине, как Ириней прибудет за ней.

Приняв подарки, Сирим пообещала, что исполнит волю царевича и найдет хижину, где сможет укрываться от змей. Каждую ночь она будет взбираться на гору и подавать сигнал, а днем на этом месте царевича будут ждать лев или совы.

Близился закат, и льву, охранявшему Сирим, было все сложнее отгонять змей, подкрадывающихся с разных сторон. Параклет понимал, что дальнейшее пребывание в этом месте небезопасно. Завершив наставления, рыцарь собрался в обратный путь и убеждал царевну покинуть холм, но Сирим просила его побыть еще и рассказать о Иринее и законах Первоотца. Мысль о том, что Спаситель не приедет в ближайшие дни, пугала девушку. Она расспрашивала об Иринее, желая побольше узнать о нем, как вдруг посланник заметил подкравшуюся к Сирим незаметно змею. Параклет принял укус на себя, запрыгнул на лошадь и, попросив царевну укрыться в надежном месте, поспешил во дворец, пока яд не проник глубоко.

 

Сирим запрыгнула на льва и устремилась за ним, желая поскорее увидеться со Спасителем, но Крест, страж врат преградил ей путь, пропустив в Плерому только Параклета, спешившего к источнику с живой водой. Сирим пришлось вернуться в Кеному.

Лев уже не мчался, а медленно направлялся к горе. Девушка горько плакала. Она не знала, сколько еще ей предстоит пробыть в лесу одной. Неизвестность пугала ее. Но мысли о том, что она заслужила прощение Первоотца и скоро воссоединится со Спасителем, придавали царевне сил.

Девушка смахнула слезы и преисполнилась решимости преодолеть все преграды ради новой встречи с царевичем. Она зачитала вслух гимны Иринея. В них пелось, что хоть Сирим и отличается от тех девушек, которых он видел раньше, для него она прекраснее и милее всех, и слезы вновь проступили на ее глазах.

После захода солнца Сирим, взобравшись на гору, подала знак и вернулась в пещеру.

 

ГЛАВА 20

 

Ириней был рад знаку, подданному Сирим. Он вознес хвалы Первоотцу и, несмотря на позднее время, отправился к Параклету. Он собирался поблагодарить посланника и расспросить о встрече, но застал у его кровати лекаря. Рыцарь успел испить из источника Вечности и начал приходить в сознание. Лекарь сказал, что посланнику удалось вернуться во дворец быстро и яд не полностью проник в организм, потому через три часа он уже будет здоров.

Увидев Параклета в таком состоянии, царевич в очередной раз убедился, какая опасность подстерегает Сирим, и просил отпустить его в Кеному, но правитель Плеромы запретил Иринею покидать дворец до предписанного первосвященником дня.

 

ГЛАВА 21

 

Наступило утро. Сирим, восседая на льве, искала место, где сможет укрываться днем. Они долго блуждали по лесу, как вдруг ее взору предстала хижина в восемь этажей в стволе высокого ясеня с раскидистыми корнями. Постучав и не получив ответа, она вошла. На первом этаже царевна увидела стол с шестью тарелками, большую кастрюлю с половником и много немытой посуды у бочонка с водой. Она поняла, что здесь кто-то живет. На следующих шести этажах, со второго по седьмой, стояли не заправленные кровати и было много разбросанной одежды, и только на восьмом ей удалось найти свободную комнату с убранной постелью.

Выйдя из хижины, девушка велела льву отправляться в пещеру и вечером вместе с совами как обычно ждать ее у подножья горы. Затем она вернулась и стала наводить порядок. Отмыв всю посуду, убрав комнаты и заправив все постели, она поднялась на последний этаж и легла спать.

Вернувшиеся ближе к заходу солнца хозяева удивились порядку и чистоте. Поднимаясь по этажам, они видели чистые комнаты, заправленные постели и недоумевали, кто прибрался в их жилище. На восьмом этаже они обнаружили, что кто-то, укрывшись, спит в кровати и, достав мечи, приказали незнакомцу подняться. Увидев юную девушку, они спрятали мечи в ножны и поинтересовались кто она и как попала в их жилище.

Потирая глаза, Сирим медленно поднялась с кровати. Увидев перед собой шесть лесных стражей тафтартаратов, она представилась и рассказала свою историю. Девушка попросила разрешения пожить у них до приезда Спасителя и пообещала готовить, поддерживать порядок в жилище и следить за огнем.

Тафтартараты, которые были среднего роста и приятной внешности, одетые в туники разных цветов, уже довольно изношенные, с радостью согласились. Выходя по очереди на шаг вперед, лесные стражи представились: Екохайд, Дудохайд, Сесохайд, Черохайд, Пенджохайд, Шешохайд.

Старший тафтартарат Екохайд поведал царевне, что они также являются заклинателями змей. С рассвета и до заката они ходят по Кеноме и читают заклинания, чтобы змеи не вредили жителям леса, но в последнее время у них получается все хуже.

Сирим узнала, что пробудившееся недавно темные силы посылают в лес все больше змей, чтобы те подчиняли Кеному своему царю, могучему древнему змею, которого еще называли великим драконом. Несмотря на все старания тафтартаратов, молитвы и воскурения духам леса и деревянным статуэткам, змей становилось все больше. Сирим убедила их не отчаиваться и дала новое заклинание, полученное от посланника. Тафтартараты сказали, что на следующий же день обязательно испробуют его и, если поможет, впредь будут пользоваться только им.

Обучив тафтартаратов заклинаниям, Сирим еще раз поблагодарила их и, сказав, что ей нужно поспешить к горе, отправилась в путь. Устремившись в темный лес, освещенный ночью лишь светлячками, она прибыла на место, где ее уже ожидали верные спутники. Жители дворца были рады получить очередной знак от царевны и известили об этом Спасителя.

Вернувшись на рассвете, Сирим приготовила завтрак для новых друзей. Накормив их, она напомнила о новом заклинании, после чего проводила в дорогу. Как и раньше, тафтартараты направились в лес, чтобы отгонять змей от рек, где в жаркую погоду отдыхают обитатели леса. Они понимали, что, даже разделившись, смогут обойти только малую часть Кеномы, но, несмотря на это, считали, что выполняют важную миссию.

Вернувшись в хижину ближе к закату, тафтартараты увидели красиво накрытый стол. Когда они поужинали, Сирим преподнесла им новые зеленые туники и черные шапки-колпачки, которые сшила, пока они были в лесу. Тафтартараты радовались новым одеждам, которые, в отличие от предыдущих, были одного цвета, а колпаки не снимали даже в хижине. После обеда каждый из них, поднявшись на свой этаж, вознес хвалу и подношения хранителю леса. С наступлением ночи маленькие огоньки воскурений виднелись в окнах на каждом этаже. Проводив Сирим, они отправились отдыхать, чтобы с первыми лучами солнца продолжить свое служение в Кеноме.

Царевна, поднявшись на высшую точку горы с факелом в руке, взобралась на льва, окруженного совами, вновь подала знак и, спустившись с другой стороны горы, поспешила в хижину, чтобы приготовить для тафтартаратов завтрак.

 

ГЛАВА 22

 

Ириней с Параклетом не подозревали, что их разговор, той ночью, подслушивала Офита.

Узнав о желании царевича как можно быстрее отправиться в лес, чтобы вернуть Сирим во дворец, служанка заволновалась и, несмотря на поздний час, поспешила к форели-прорицательнице. Офита просила ее помочь вернуть внимание Телета, и форель поведала, что единственный способ сделать это — убедить Софию нарушить запрет. Служанка поблагодарила форель и направилась в покои царицы, которая дожидалась сигнала от Сирим.

По дороге она размышляла, как убедить Софию нарушить закон Первоотца, и, пройдя в покои, поведала ей новость о том, что Параклета тоже ужалила змея. Офита рассказывала, что лес кишит змеями и без поддержки царицы Сирим может постичь та же участь. Она убеждала Софию незамедлительно спуститься в Кеному или хотя бы посмотреть в щель в окне, но царица в ответ только молча плакала.

Не добившись своего, Офита рассказала, что подслушала разговор Иринея и Параклета и узнала, что, скитаясь долгое время в лесу, Сирим позабыла родителей и решила посвятить свою жизнь служению Первоотцу. Именно Его она теперь считает своими отцом и матерью, а сигналы подает вовсе не им, а Спасителю.

София горько плакала, услышав, что дочь их позабыла, но еще больше ее угнетала мысль о змеях в лесу, которые могли ужалить Сирим. Царица захотела, несмотря на все запреты, посмотреть в окно или даже отправиться в лес, чтобы защитить свою дочь от опасности, но вошел слуга и сообщил, что Сирим недавно подала новый сигнал. София нашла силы сдержаться и, восхвалив Первоотца, сказала, что и впредь будет уповать только на Его милость.

Царица попросила служанку оставить ее одну. Предаваясь воспоминаниям о дочери, которая оказалась в опасном лесу по ее вине, она снова заплакала.

 

ГЛАВА 23

 

Вернувшись в хижину до наступления рассвета, Сирим, как и в предыдущие дни, приготовила завтрак и пригласила тафтартаратов к столу. Они и этим утром с большим интересом расспрашивали ее о Первоотце, Спасителе и рыцаре-посланнике. Увидев силу заклинания, которое Сирим дала им, тафтартараты поняли, что, поклоняясь различным деревянным идолам и духам леса, поступали неверно, поскольку змей в лесу стало только больше. Узрев силу новых заклинаний, они уверовали в Первоотца и стремились приблизиться к Битосу, восхваляя Его в гимнах и песнях, как обучила царевна.

Сирим рассказала тафтартаратам о внутреннем убранстве храма и какие службы и обряды следует проводить в хижине, чтобы снискать расположение Первоотца. Тафтартараты внимали словам девушки и были готовы обучаться законам, царившим во дворце на скале, чтобы выполнить возложенную на них миссию в Кеноме. Также они вызвались искать Спасителя. Сирим раздала каждому по бусине, сообщив, что одиннадцать таких же бусин должны быть у Иринея и так они смогут его распознать. Видя бескорыстность тафтартаратов, она пообещала, что за стремление искренне почитать Первоотца обязательно заберет их во дворец, где царит вечный мир, когда Ириней прибудет за ней.

Один день сменял другой. Сирим вспоминала слова посланника о том, что не успеет закончиться масло для факелов, как прибудет Спаситель, и грустила. С каждым днем масла становилось все меньше. Девушка подолгу смотрела в окно, ожидая Иринея, а тафтартараты, возвращавшиеся ближе к закату, сообщали, что ни у реки, ни в других концах леса он не появлялся. Сирим печалилась, а тафтартараты поддерживали ее как могли.

Пятничным вечером они, как обычно, надели праздничные одежды, колпаки и прошли к накрытому столу. В пятницу Сирим отдыхала, как и наставлял Параклет, и не отправлялась к горе, чтобы подать сигнал царевичу. В своей комнате она грустила о Спасителе и долго не спускалась. После захода солнца, когда на небе появились первые звезды, шестеро тафтартаратов, держа в руке по зажженной свече, пели гимны Первоотцу. В своих мольбах они просили Его поскорее соединить души жениха и невесты — Сирим и ее Спасителя. Услышав их песнь, царевна, покрыв голову платком и надев нарядное платье, взяла в руки свечку и присоединилась к ним. Три тафтартарата стояли справа от нее и три слева. Сирим стояла посредине. Держа в руках семь свечей, они воспевали славу Первоотца. Расположившись за праздничным столом, они произнесли молитвы и разделили пятничную трапезу, после чего говорили до поздней ночи.

Чем больше они узнавали Сирим, тем больше разделяли ее печаль. В полночь, когда царевна взбиралась на гору, они не ложились спать, как прежде, а грустили вместе с ней. тафтартараты, держа в руках свечи, вшестером пели молитвы в хижине, чтобы Первоотец поскорее воссоединил царевну со Спасителем.

Особенно сблизился с Сирим Сесохайд. Он постоянно записывал ее слова и подробно расспрашивал о дворце, скитаниях в лесу и встречах со Спасителем и посланником. Сирим брала в руки лиру и, складывая историю Плеромы и своего нисхождения в Кеному в песнь, напевала ее тафтартарату. Сесохайд тщательно записывал законы и заклинания, чтобы размножив их, раздать жителям леса, а ее песни и истории собрать в отдельную книгу.

Тафтартараты объявили своей главной миссией в Кеноме дождаться прихода Спасителя и поклялись искать его по всему лесу, даже если это будет стоить им жизни.

Они понимали, что если бы Сирим не обучила их молитвам, полученным от рыцаря-посланника, змеи давно бы одержали верх и Кенома покорилась бы царю змей. Узрев истинность законов Первоотца, они, следуя совету Сирим, решили объединить свои чаши для подношения. Тафтартараты расплавили их и сделали одну глубокую, чтобы воскурения были гуще и Спаситель не смог проехать мимо хижины.

 

ГЛАВА 24

 

Волнение Офиты возрастало с каждым днем, поскольку Ириней выздоравливал и скоро должен был отправиться в лес за Сирим. Она была полна решимости помешать этому. Поняв, что царица смиренно приняла свою участь, служанка поздней ночью пробралась в сад, чтобы еще раз посоветоваться с форелью. Прорицательница сообщила Офите, что все близится к развязке и служанка должна спуститься в Кеному, чтобы завершить возложенную на нее миссию.

С первыми лучами солнца, когда Телет и София отправились в храм, служанка, приняв вид змеи, незаметно пробралась сквозь восточные ворота и устремилась в лес. Она была убеждена, что если Сирим не появится с факелом, то царица, поняв, что с дочерью что-то случилось, нарушит запрет и отправится в Кеному. По клубам дыма ей удалось найти хижину, ускользнув от тафтартаратов.

У дверей она приняла облик служанки, прикрыла лицо платком и постучала. Открыла Сирим, и Офита попросила разрешения войти. Девушка не признала ее и, только когда та сказала, что прибыла от царевича, который все еще лечится в замке после укуса змеи, и показала часть его одежды, оставшейся у нее после стирки, Сирим прониклась к ней доверием. Служанка рассказала, что прибыла по поручению Иринея и привезла подарок — пояс. Девушка сразу же надела его и, упав на постель, заснула вечным сном. Пояс был отравлен.

Офита поспешила покинуть хижину. Приняв облик змеи, она направилась во дворец, чтобы успеть к окончанию утренней молитвы. В замке она вновь приняла облик служанки и вернулась в покои правителей.

 

ГЛАВА 25

Тафтартараты, не увидев густых воскурений, поняли, что с Сирим что-то приключилось, и поспешили в хижину. Обнаружив бездыханную царевну, они встревожились. Приблизившись, они разглядели на ней необычный пояс и, надев перчатки, сняли его. Девушка ожила и, поняв, что время близится к закату, поблагодарила тафтартаратов и поспешила к горе, чтобы подать Спасителю новый знак. Масла в кувшине оставалось все меньше, и Сирим лишь немного окунула факел, желая сохранить его еще на несколько дней. Несмотря на то, что с каждым днем сигнал становился все слабее, в замке увидели его.

 

ГЛАВА 26

Новость о сигнале облетела весь дворец. Услышав об этом, Офита поняла, что царевна выжила, и решила с первыми лучами солнца нанести девушке второй визит. Дождавшись, пока правители отправятся в храм для утренней молитвы, служанка вновь приняла облик змеи и поползла в лес. Добравшись до хижины, она постучала и сказала, что привезла новый подарок от царевича. Сирим ослушалась тафтартаратов и отперла дверь. Служанка достала завернутый в ткань браслет и преподнесла его. Девушка поспешила надеть отравленный браслет и в тот же миг упала.

Удостоверившись, что царевна заснула беспробудным сном, служанка отправилась в обратный путь. Во дворце она дожидалась вечера, чтобы лично сообщить Софии, что нового сигнала от Сирим не было и что с ней наверняка что-то случилось.

Но вернувшиеся до заката тафтартараты спасли Сирим во второй раз, сняв браслет с ее руки. Придя в чувство, как и прошлой ночью, девушка поспешила к горе, где ее ожидали верные спутники лев и совы, чтобы успеть подать сигнал Иринею.

Несмотря на то, что масла оставалось совсем на донышке и сигнал был еле виден, жители дворца разглядели его. Узнав, что Сирим цела и невредима, они вздохнули с облегчением. Особенно обрадовался Ириней, который с нетерпением ждал встречи с возлюбленной. Лекари говорили, что уже через два дня он сможет отправиться за ней в лес.

В честь новости о скором выздоровлении царевича Христос, этим же вечером, устроил пир и пригласил всех жителей дворца. Служанка, услышав заключение лекарей, поняла, что времени у нее все меньше, и решила утром, когда все отправятся в храм, нанести Сирим третий визит.

 

ГЛАВА 27

На следующее утро выздоравливающий Ириней прибыл в храм на общую молитву. Он должен был получить благословение рода Эонов перед завтрашним отправлением в Кеному. Когда все собрались, началась служба. Жители дворца, для которых Ириней за это время стал родным, благословили Спасителя.

Первосвященник наставлял царевича, как по древнему обряду ему следует привести невесту во дворец. Он заверил Иринея, что на подступах к восточным вратам сада им поднесут эликсир, который вернет Сирим вид Эонов и позволит царевне пройти в Плерому. Мельхицедек повторял слова Первоотца: «Что вверху, то и внизу». Этим он хотел пояснить, чтобы обряд прошел в Верхнем царстве, прежде они должны найти друг друга в Нижнем.

Несмотря на то, что все мысли Иринея были о предстоящей встрече с избранницей, этот день он должен был провести в кругу Эонов за изучением законов Первоотца. Они давали царевичу последние наставления перед священным союзом со второй половиной, который скрепит их души навсегда.

 

ГЛАВА 28

Пока жители дворца чествовали в храме Иринея, Офита приняла облик змеи и незаметно для стражника спустилась в лес. Добравшись до хижины, она постучала, но никто не открывал.

Время пророчества приближалось: масла в кувшине оставалось на донышке, а это был знак скорой встречи. С нетерпением ожидая прибытия жениха, утром Сирим вымылась в реке и, вернувшись в хижину, подбирала наряд, поэтому долго не отпирала.

Услышав стук в дверь, царевна поспешила вниз, в надежде встретить у порога Спасителя, и, увидев служанку, вначале расстроилась, но, узнав, что та прибыла по велению Иринея, вновь ослушалась тафтартаратов и отперла дверь.

Офита сообщила, что царевич приедет на следующий день, и Сирим крепко обняла ее и пригласила к столу, чтобы разделить трапезу. Служанка вежливо отказалась, сказав, что должна поспешить во дворец и помочь с приготовлениями к торжеству и пришла лишь чтобы передать последний подарок Иринея — гребень, который царевич хотел бы увидеть на Сирим в день их встречи.

Достав из кармана завернутый в темную ткань гребень, служанка надела его на волосы царевны так, что заметить его было невозможно, и Сирим упала. Убедившись, что девушка заснула вечным сном, Офита поспешила в замок.

Тафтартараты, вернувшиеся в хижину до наступления заката, не смогли найти гребень. Щеки царевны были румяными, а руки теплыми, и они поняли, что девушка впала в беспробудный сон. Тафтартараты решили до наступления темноты переодеть Сирим в траурную одежду и спрятать в той самой пещере, где она когда-то укрывалась со львом и совами. Бездыханное тело царевны — с короной на голове и пятнадцатью бусинами на шее — положили в хрустальный гроб посреди пещеры, а лев и совы стерегли ее покой ночью и днем. Простившись с Сирим, тафтартараты поспешили вернуться в хижину до заката, чтобы успеть совершить пятничную службу и вознести мольбы Первоотцу о спасении царевны. После молитвы они приняли решение продолжить бороться со змеями и отыскать Спасителя.

 

ГЛАВА 29

На следующее утро, после службы в храме и благословений жителей Плеромы, Ириней собирался в путь. Несмотря на знаменательное событие, он и другие Эоны беспокоились за Сирим, ведь прошлым вечером она не подала знака. Чтобы Иринею, продолжателю рода Эонов, не угрожала опасность, первым в Кеному отправился Параклет. Он получил от Мельхицедека новое заклинание и, произнеся его, сокрушил великого дракона и других змей в Кеноме, но был тяжело ранен. Когда Параклет вернулся во дворец, его подвели к источнику с живой водой. Испив из него, он сообщил, что путь расчищен. Ириней, получив напутствие и благословения, отправился в Кеному. Не найдя возлюбленную в условленном месте у реки, он направился в глубь лес.

 

ГЛАВА 30

Судьба Сирим беспокоила Софию все больше. Когда служанка вошла в ее покои и сказала, что никаких новостей от царевны нет и вечером знака никто не видел, она огорчилась. София начинала верить в то, что с Сирим что-то случилось. Офита снова принялась убеждать правительницу отправиться в лес на помощь Сирим. Служанка понимала, что если царица нарушит запрет, то Телету придется ее изгнать и место на троне рядом с ним освободится.

Софию одолевали страхи и сомнения. Она было собралась вновь ослушаться закона и спуститься в лес, но в последний момент одумалась. Офита продолжала убеждать правительницу, но София ответила, что больше не нарушит закон и возлагает все свои надежды на милосердного Первоотца, который все это время заботился и оберегал их дочь в лесу.

Получив решительный отказ, служанка покинула покои царицы.

 

ГЛАВА 31

Тафтартараты как и прежде несли службу в лесу с самого утра и увидели приближавшегося к хижине незнакомца. Приняв его за отравителя, они окружили юношу и достали оружие. Царевич сообщил, что он и есть тот самый Ириней и прибыл, чтобы увезти Сирим в Плерому. Тафтартараты не поверили ему и, только когда он показал одиннадцать бусин, вернули оружие в ножны и пригласили Спасителя пройти в хижину. Ничего не подозревавший царевич преподнес дары каждому из них и попросил позвать свою избранницу.

Когда тафтартараты рассказали Иринею о случившемся, он опечалился и попросил проводить его к той самой пещере. Поскольку они не были до конца уверены, что это тот самый Ириней, старший из тафтартаратов, Екохайд, поведал, что бездыханное тело царевны находится в рубиновой пещере, неподалеку от холма, где они в первый раз повстречались с Сирим, и если он и есть тот самый Спаситель, то без труда найдет это место. Также они сообщили, что вход в пещеру охраняет свирепый лев и никого, кроме Иринея сына Христа, к ней не подпустит.

Попрощавшись с тафтартаратами, царевич отправился в путь.

 

ГЛАВА 32

Странствуя по лесу, Ириней нашел ту самую рубиновую пещеру, о которой говорили тафтартараты, и прошел внутрь. Лев признал его и, преклонив колени, пропустил к беспробудно спавшей царевне. Ириней крепко обнял Сирим и стал гладить ее волосы, как вдруг из них выпал гребень и царевна пробудилась.

Сирим была рада снова видеть Спасителя. Они отправились в хижину тафтартаратов, где девушка сняла с себя траурную одежду и надела торжественную. Когда невеста была готова, Ириней, Сирим и тафтартараты отправились в Плерому, в котором шли последние приготовления к пиру. У восточных врат девушка выпила приготовленное Мельхицедеком средство, и заклинание вмиг спало — вместо орлиных лап, появились ноги. Как только Сирим получила облик Эонов, ей позволили пройти внутрь. У входа в Плерому девушку встречала Пневма, мать Иринея. Невесте принесли светлую одежду, и царевич, в знак нового союза, передал избраннице одиннадцать бусин, хранившихся у него. Соединив их со своими, невеста прошла в Онегский сад в ожерелье из 26 бусин, и все жители дворца восторженно приветствовали влюбленных. С этого момента больше никто не называл их старыми именами, а величали женихом и невестой.

На радостях Телет и София решили простить служанку. Мельхицедек подозвал Офиту, произнес заклинание, и чары спали. Она горько сожалела о том, что пыталась навредить царю, царице и их ребенку, и поклялась впредь служить им верно.

Правители устроили такой пир, какого еще не знала история дворца. Все веселились, празднуя возвращение жениха и невесты из Кеномы, после чего отправились в храм и стали свидетелями необыкновенного по красоте обряда единения душ. Испокон веков во дворце свадьба почиталась больше, чем день рождения. Эоны рождались с половинами душ и, только отыскав свою вторую половину, становились цельными.

В назначенный час невеста и следовавшие за ней шесть тафтартаратов со свечами в руках и жених с шестью рыцарями со свечами, прошли в Храм. Они заняли отведенные им места по разные стороны от Святая святых, а свидетели встали рядом с ними. После обряда их нарекли новым именем, одним на двоих, и они стали считаться единым целым.

Пир длился до самого утра. Жители дворца поздравляли влюбленных, которые с этого дня удостоились чести пребывать в Плероме. Следующий день объявили выходным. Все ели, пили, танцевали, а влюбленные до поздней ночи кружились под гимны любви и верности.

 

 

 

.

 

 

 

 

.

 

 

.

 

 

 

 

 

 

 

 

...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

.

Сюжет грехопадения и изгнания первых людей из рая веками пленял воображение, вызывал много размышлений и дискуссий.

Но были и те, кто утверждал, что история в райском саду носит аллегорический характер. В ней сокрыт тайный смысл, иносказательно описывающий череду событий, происходивших в Плероме, высшем из духовных миров, которые привели к появлению материального мира.

 

   По мере развития сюжета в книге раскрывается причина человеческих страданий в материальном мире, почему душа человека всё время находится в смятении, о ком она так грустит. Также читатель узнаёт, почему люди всех национальностей и конфессий устремляются к Стене Плача. Что она символизирует? По древнему преданию, западная стена разделяет Плерому и Кеному, а Сирим, божественная душа, покинувшая Плерому (рай), каждую ночь прибывает к стене, чтобы пропеть грустную песнь, ту самую «Песнь Сирим», чтобы вознести молитву о спасении и загадать желание о скором воссоединении со своей матерью, старшей Софией (Эоном Софией). (ISBN: 978-5-4496-6019-0). (16+).

 

 

* Электронная версия (Литрес>), (Amazon>) и (Wildberries>).

Схема Плеромы и Кеномы из книги «Песнь Сирим».
Составитель Герцель Д. (увеличить>>>)

© GertcelDavydov.com